"Сергей Есин. Марбург " - читать интересную книгу автора

Как никогда, материальный ход обретает свое значение. Уже все забыли, что в
правилах игры дарить женщинам - а им принимать - только духи, конфеты, цветы
и билеты в театр. Драгоценности - это из другого круга отношений. Сломить и
соблазнить молодую женщину подарками, купить, поставить в материальную
зависимость, деморализовать волю и выбор, а потом жестоко, забыв о
возвышенных дарениях, полонить... Толстозадый красавец ставил перед собой
сразу две задачи: как самец, которому необходимо постоянная, под боком,
самка, и как деловой человек, желающий получить партнера и сообщника с
языком за зубами. Всё это мне нашептали в ключицу...
Мы прощались на вокзале в Кельне. По открытой платформе гулял ветер.
Фонари еще не зажглись, темная лава собора поднималась над вокзалом.
Интересно, почему-то подумал я, сотрясаются ли от хода грузных поездов
святые кости трех царей-волхвов в саркофаге у алтаряЛицо Наташи, обрамленное
капюшоном с меховой оторочкой, было прекрасно своей неземной легкостью. Моё
сердце сжималось от жалости и безысходности. Но женщины сильнее мужчин, их
беззащитность - это их оружие. Последние слова под гул уже напрягшихся от
поступи локомотива рельсов:
- Что мне делать? У меня заканчивается стажировка. Возвращаться ли в
Москву?
Накануне, когда она заснула, я спустился к портье и дозвонился до
Франкфурта. Голос Саломеи звучал как шелест. Спектакль она допела и теперь
ждет меня, чтобы ехать домой, в Москву. "Чувствую себя ужасно, - говорила
Саломея. - Под глазами синяки. Надо ложиться на операцию. Я хочу пить, но
боюсь, чтобы окончательно не разбухнуть, выпить лишний глоток. Что мы будем
делать, Алеша?.." Вот с этим вопросом я пролежал всю ночь, положив руку на
голову спящей Наташи. Ребенок, девочка...
Даже бывая предельно искренним, человек невольно в первую очередь
думает о себе. Ещё ночью я понял, что никогда не смогу бросить Саломею и не
справлюсь, как многие, с параллельным романом. В тот момент Наташа в Москве
мне не была нужна. Но когда я говорил ей, чтобы она ни в коем случае на
родину не возвращалась, оставалась в Германии нелегалкой или выходила бы
замуж, но не возвращалась, пусть эти ее проблемы останутся здесь,- но когда
я это говорил, то холодным умом преподавателя, каждый день работающего со
старыми и новыми текстами и читающего лекции студентам, уже сосчитал: это
генеральё, порознь или все вместе, этот сговорчивый молодой человек, с
бабьими повадками и мучнистым цветом лица, отделаются от нее, - им, когда
припечет, свидетель не нужен...
По закону жизни мы бы должны были встретиться. Я часто вспоминал этот
тягучий волшебный вечер, мое возвращение в собственную молодость, вечер и
ночь в Кёльне. Если мы вспоминаем, то мы вспоминаем умом, сердцем, руками,
животом, грудью. Но нигде от нее не случилось ни отблеска, ни колыхания
ветерка. Я думал, что она действительно пропала, уехала куда-нибудь, в
Африку или Южную Америку. А вот она стоит передо мною. Постарела? Хрупкая,
боттичеллиевская красота её стала весомее и определеннее. Любимые женщины не
стареют и не меняются. Стареем и меняемся только мы. Сегодняшняя Наталья
делает два шага вперед, к моему креслу.
- Здравствуйте, профессор. Что здесь случилось?

Глава третья