"Сергей Есин. Марбург " - читать интересную книгу автора

здесь, как и вообще в не богатой землёй Германии, есть и маленький прудик с
неизменно сентиментальными лебедями; и лужок с обкошенной полянкой, где
любят днем лежать на своих аккуратно разложенных пледах студенты,
просматривая аккуратно составленные конспекты (моя аудитория); и темный
грот, в котором, как я успел заметить, ночуют чистенькие немецкие бомжи: у
них с собой рюкзак с термоском, спиртовкой, завернутыми в полиэтиленовые
пакеты почти стерильной мисочкой и ночными пантофлями с шерстяными носками;
есть здесь, среди таинственных деревьев и экстравагантных кустов с
табличками латинских названий на выкрашенных зеленой краской колышках,
детская площадка со скамейками для бабушек, сейчас она еще пуста, песок в
песочницах влажен, а бабушки только проснулись и варят манную кашку или
подогревают молоко для утреннего мусли, - так вот, возвращаюсь к началу
фразы, хотя нынешняя скудная мода требует простого африканского синтаксиса,
зовя нас к почти доисторическим истокам: когда я, не торопясь, бегу утром по
саду, то надо мной, на скале, через просветы между утренними вуалями тумана,
проглядывает, будто сторожа меня, старинный и грозный замок.
Мне кажется, Пастернак не интересовался Средневековьем и замком, его
стихия - интеллигентски-мещанский быт. Интересовала ли его история?
Во-первых, своя собственная, талантливейшим образом описанная в "Охранной
грамоте", "Людях и положениях", официальная - "Девятьсот пятый год",
"Спекторский" и "Лейтенант Шмидт" и другая, так сказать, гражданская лирика
в трагически-субъективном исполнении - "Доктор Живаго", интеллигентский эпос
о революции. Опять же первые - здесь наш национальный поэт первопроходец -
стихи о несравненном Сталине; их заметили и приняли, а с "Доктором Живаго"
вышла осечка - не поняли. Пока прервем рассуждения. Будущую лекцию и ее
строй нужно потихоньку уложить в сознании. Но не забыть сказать, выражаясь
для понятливости современным языком, какой был великий пиарщик!
В старом ботаническом саду, кроме двухэтажного домика, наверное бывшего
садового павильона, занятого сейчас дорогой университетской, скорее
виповской, гостиницей, расположена в одном конце женская консультация -
плоское современное, из бетона, здание, а с другой, противоположной,
стороны - завод по производству пива. И студенчество пьет, и марбуржцы пьют.
Когда я совершаю утром свой прогулочный, трусцой, круг, то справа от
меня, как раз над гротом с бомжами, проходит улица с односторонним
движением, идущая от стариннейшего собора Германии, церкви святой Елизаветы.
На экскурсию внутрь нее я приглашу читателя чуть позже. Там, кроме древних
святынь, есть и еще кое-что интересное. Над дорогой и находится скала, там,
на высоте в пятьдесят-семьдесят метров, стоит знаменитая ратуша с петухом на
башенных часах. Собственно, здесь - старый бюргерский Марбург, не
разрушенный и даже не тронутый союзническими бомбардировками во время войны.
Наверх снизу на автомобиле можно проехать двумя путями: пологой улицей,
идущей от церкви, или, с другой стороны, извилистыми уличками, которые,
петляя, поднимаются все выше и выше. Но от пивного завода и потеснившего его
теперь немного торгового центра к ратуше можно подняться и на лифте,
работающем чуть ли не круглые сутки и бесплатно. Кабина его расписана под
корзину воздушного шара. Когда, выйдя из лифта, смотришь на открывающуюся
внизу картину, впечатление, наверное, схоже с воздухоплавательским:
волшебная тишина высоты. И тут, наверху, среди переплетения узких улиц с
нависшими над ними вторыми этажами, самое время произнести цитату из
молодого Пастернака. Это сокровищница русской поэзии: "Тут жил Мартин Лютер,