"Джеффри Евгенидес. Девственницы-самоубийцы " - читать интересную книгу автора

наткнулся на одинокие воротца для игры в крикет и, обойдя их, в отместку
лягнул препятствие. Воротца подпрыгнули, разбросав землю веером, и со стуком
упали на дорожку. В этот самый момент миссис Лисбон, за которой волочилась
фланелевая ночная рубашка Сесилии, выбежала ria крыльцо с долгим истошным
криком, от которого само время прекратило бег. Все четыре фигуры застыли
живописной группой между размытыми, растекшимися по небу деревьями и
пылающей, словно на передержанном фотоснимке, травой: два смиренных раба,
приносящих жертву на алтарь (поднимающих носилки к зеву фургона), вознесшая
факел жрица (машущая фланелевой рубашкой) и полуживая юная дева в попытке
подняться на локти, с неземной улыбкой на бескровных губах.
Миссис Лисбон забралась в фургон "скорой помощи", чтобы быть поближе к
носилкам, тогда как мистер Лисбон последовал за ним в семейном авто при
соблюдении всех ограничений скорости. Двое из их дочерей были в отъезде:
Тереза - на собрании школьного научного общества в Питт-сбурге, а Бонни - в
летнем лагере музыкальной школы, где она пыталась обучиться игре на флейте,
уже успев распрощаться с пианино (кисти рук были слишком маленькие), со
скрипкой (болел подбородок), с гитарой (кровоточили пальцы) и трубой
(вспухла верхняя губа). Мэри и Люкс, заслышав сирену, сбежали домой прямо с
урока вокала, который проходил у мистера Джессапа в доме через дорогу.
Влетев в забитую народом ванную, они испытали тот же шок, что и родители,
при виде языческой наготы Сесилии и ее забрызганных кровью рук. Снаружи они
обнялись - как раз на том клочке нескошенной травы, который Буч, мускулистый
парень, подстригавший газоны по субботам, отчего-то оставил нетронутым. На
противоположной стороне улицы работники Парковой службы, прибывшие в
заполненном до отказа грузовике, пытались как-то помочь нашим умирающим
вязам. Взвизгнула, удаляясь, сирена неотложки, и мистер ботаник с
помощниками прекратили качать насосами инсектицид, чтобы проследить за
фургоном. Стоило тому скрыться из виду, и они вновь принялись распылять
отраву. Величественный вяз, ясно различимый на заднем плане Экспоната № 1, с
тех пор уступил поползновениям грибка, чьи споры разносили голландские жуки,
и был-таки спилен.
Санитары доставили Сесилию в больницу "Бон-Секурс", что на перекрестке
Керчевал и Мауми-стрит. В отделении реанимации Сесилия с жутковатой
невозмутимостью наблюдала за попытками врачей спасти ей жизнь. Ее желтушные
глаза не мигали; она даже не вздрогнула, когда ей в руку запустили иглу.
Доктор Армонсон зачинил раны на ее запястьях аккуратными стежками. Через
пять минут после переливания крови он объявил, что девочка находится вне
опасности. Потрепав ее за щеку, он осведомился: "Что ты здесь делаешь,
милая? Ты ведь еще слишком мала, чтобы знать обо всех ужасах этой жизни".
И вот тогда Сесилия в устной форме изложила свою единственную версию
предсмертной записки, к тому же совершенно бесполезную, поскольку собиралась
выжить:
- Очевидно, доктор, - сказала она, - вы еще не бывали в шкуре
тринадцатилетней девочки.

***

Сестрам Лисбон было тринадцать (Сесилия), четырнадцать (Люкс),
пятнадцать (Бонни), шестнадцать (Мэри) и семнадцать (Тереза). Никто из них
не отличался ростом, джинсы выгодно подчеркивали их округленные ягодицы, а