"Валерио Эванджелисти. Обман ("Маг" #2)" - читать интересную книгу авторамолодому парню, замахнувшемуся палкой. Тот же солдат отрубил голову старухе,
на коленях молившей пощады, а потом отправился за хижины добивать спрятавшихся там остальных жителей деревни. Окаменевший Мишель заметил Бодуэна, добрейшего Бодуэна, который выходил из хижины, неся на руках новорожденного. - Мы ведь сможем сделать из него христианина? Он еще совсем маленький! Вспотевший барон в забрызганной кровью кирасе сделал головой знак "Нет!". Мишель не захотел смотреть на то, что произошло с ребенком, хотя глухой удар о камень не оставил никаких сомнений. Он закрыл глаза и застыл, скованный ужасом. А вокруг ругались крестоносцы, связывая парней, обреченных на галеры, и рыдали девушки, которых волокли в хижину, чтобы там они в первый и, скорее всего, в последний раз в жизни послужили на потеху солдатне. И на ум Нотрдаму пришла крамольная мысль, что быть католиком - отнюдь не всегда означает быть правым. Он попытался сам себе возразить, что еретики - не люди, а порождения дьявола. Ничего не вышло. Из хижин доносились крики боли и муки, которые стихали сразу же вслед за выстрелами "папских колюбрин". Он расплакался горько и громко, как ребенок. А где-то в темном уголке его сознания Парпалус уже нашептывал полные тоски и тревоги метафоры. ЗМЕЯ В КЛЕТКЕ Стояла уже поздняя осень, когда Джулия смогла наконец доставить ждала столько времени. - Я получила вести от епископа Торнабуони, - радостно объявила она, поставив на стол закрытое блюдо и дымящуюся чашку. - Он вернулся в Париж после долгого путешествия во Флоренцию. Думаю, Козимо Медичи отправил его по следу Лорензаччо. - Прекрасно! - воскликнула Катерина. - Ты видела его самого? - Нет. Вы же знаете: господин Бертран Гюголен, которому меня поручили, не позволяет мне выходить одной. Но я написала монсиньору, что вас прячут здесь. - Как тебе удалось ему написать, если Гюголен тебя стережет? - Ко мне очень хорошо относится его жена, Жордана. Она ненавидит мужа и готова на все, лишь бы ему насолить. К тому же она приходится сестрой Жану де ла Меру, первому консулу Сен-Реми. Думаю, мое письмо уже у епископа Торнабуони. - Великолепно, - кивнув, сказала Катерина. - Но скажи-ка: тебе удалось разузнать, почему Меркюрен привез меня именно сюда? Катерина не могла понять, зачем ее заключили в мужской монастырь, а не в женский. На плохое обращение она пожаловаться не могла. В первую же ночь по прибытии ее тщательно осмотрел монастырский врач, который прекрасно знал свое дело и ничуть не смущался видом женской наготы. С помощью Меркюрена он смазал ей раны бальзамом и потом многократно повторял эту процедуру. С течением месяцев Катерина поправилась и из разряда больных перешла в разряд пленниц. Ее заперли в келье со множеством засовов. Дверь открывалась только для врача или для приносившей еду Джулии. Ни один из монахов не имел |
|
|