"Валерио Эванджелисти. Обман ("Маг" #2)" - читать интересную книгу автора

голая и окровавленная, лежала под дождем в одном из закоулков за стенами
Экса. Пока ее жестоко секли на каждом перекрестке, она ни разу не потеряла
сознания, хотя спина быстро превратилась в сплошное месиво. Она плакала
только поначалу, а потом глаза высохли, наверное, от боли, которая притупила
все ощущения, и тело уже ничего не чувствовало. Тело, но не разум.
Ненужная ясность рассудка заставила ее пройти все стадии собственного
унижения, не дав убежища ни в безумии, ни в обмороке. Председатель
городского парламента Мейнье д'Оппед приказал солдатам и черни
воздерживаться от непристойностей в отношении наказуемой, но все остальное
она вытерпела сполна. Ей вырывали волосы, били камнями и палками, секли
кнутом. В довершение всего, когда она, задыхаясь, упала в грязь, несколько
крестьян помочились на нее сверху. Парадоксально, но именно они ее и спасли.
Похоже, эта терпкая жидкость промыла раны и не дала распространиться
инфекции. Увидев, что она жива, и не осмеливаясь отдать приказ ее добить,
Мейнье велел выбросить ее за городскую стену.
- Все равно долго не протянет, - заявил магистрат. - Поглядите, это
бесформенный мешок костей, покрытый кровью и грязью. Она больше никому не
причинит зла. Скорее всего, уплывет вместе с трупами с размытых кладбищ.
Утопая в грязи, Катерина слабо пошевелила руками, ища, за что бы
зацепиться, но опоры не было. Избитая и исхлестанная до бедер спина начала
обретать чувствительность, и боль была такой жгучей, как будто с нее содрали
кожу. Вдобавок ко всем мучениям по лопаткам невыносимо больно била струя
нечистот, стекавших с крыши лачуги, под которую ее бросили.
Экс, как и Авиньон и Марсель, славился своей грязью. Здесь не было
специальных канав для нечистот, и жители справляли естественные нужды прямо
на крышах домов. Поэтому, когда шел дождь, вонючая жидкость обильно лилась с
карнизов, что, видимо, и вызвало к жизни пословицу: "А Aix il pleut comme
merde" ("В Эксе дождик что дерьмо"). Ясно, что изуродованное тело герцогини
Чибо-Варано не случайно бросили именно под такую крышу: в этом заключалось
особое унижение.
Уже почти теряя сознание, Катерина почувствовала, как ее кто-то трогает
и переворачивает. Она попыталась открыть глаза, но чуть приоткрылся только
один. Она с трудом различила склонившуюся над ней темную фигуру, но больше
ничего разглядеть не смогла. Только по голосу, с тревогой зашептавшему ей на
ухо, она поняла, кто это.
- Мама, мама, не бойтесь. Это я, вокруг больше никого нет. Вот увидите,
мы справимся, вы всего лишь ранены.
Джулия! В помутившемся сознании Катерины всплыл образ дочери. Она
увидела ее совсем маленькой, одиннадцатилетней. Тогда ее отдали в жены
жестокому извращенцу Гвидобальдо делла Ровере, чтобы сохранить права
Чибо-Варано на Камерино. Потом, после развода и опалы, она была рядом с
матерью во всех скитаниях по Европе в поисках города, где никто не стал бы
ими интересоваться и не вспомнил бы об отлучении. А потом они ввязались в
авантюру с мерзким инквизитором Молинасом, которому она предлагала дочь для
удовлетворения страстных порывов, по счастью платонических.
Молинас: это было второе отчетливое воспоминание. Мрачный человек,
который, может, и любил ее, теперь превратился в кучку пепла и костей,
сгоревших на костре в Эксе. Лучше уж такая участь, чем унижение, выпавшее на
ее долю. Ну почему наказания, которым подвергают мужчин, всегда менее
унизительны?