"Ганс Гейнц Эверс. Богомолка" - читать интересную книгу автора

царство, облеченное в человеческий образ. Некоторые из подобных существ
прожили семь, двенадцать лет, другие - дольше. Дети с заячьей губой, волчьей
пастью, с клыками и свиными головами; младенцы, у которых между пальцами рук
и ног натянуты перепойки, с лягушачьими ртами и глазами или с головой, как у
лягушки; дети с рогами на голове, причем не такими, как у оленя, а наподобие
клешней жука-"оленя". Но если мы повсюду видим столь чудовищные проявления
физиологического атавизма, стоит ли удивляться, что те или иные черты
какого-то животного могут проявиться также я в душе человека? Почему
человеческая душа должна быть исключением? Другое дело, что мы не
сталкиваемся с ними на каждом шагу, но разве разумно предполагать, что люди
станут с готовностью рассказывать о них первому встречному? Вы можете годами
поддерживать близкие отношения с каким-нибудь семейством, но так и не
узнаете, что один из их сыновей - полнейший кретин, который почти всю свою
жизнь находится в психиатрической лечебнице.
- С этим никто не спорит, - кивнул Эрхард, - Но вы так и не рассказали,
в чем же причина вашего личного нерасположения к так называемым "опасным"
женщинам. Поведайте нам, кто была ваша "богомолка"?
- Моя "богомолка" - проговорил Бринкен, - каждое утро и вечер,
действительно, молилась Богу, и даже ухитрилась привлечь к этой деятельности
меня самого. Не смейтесь, граф, именно так все и было. По воскресеньям она
дважды в день посещала церковь, а в часовню ходила и того чаще, чуть ли не
ежедневно. Три раза в неделю она навещала сирых и бедных. Да, моя
"богомолка"...
Он остановился на полуслове, налил себе виски, выпил и лишь после этого
продолжил:
- Мне было всего восемнадцать лет, когда я, недоучившийся юноша,
отправился на свои первые каникулы. В годы учебы в школе, а потом и в
университете матушка неизменно отправляла меня на отдых за границу - она
верила в то, что это существенно поможет моему образованию. В тот раз я
остановился в Дувре, где жил у одного школьного учителя и откровенно скучал.
По счастливой случайности там же я познакомился с сэром Оливером Бингэмом,
человеком лет сорока, который пригласил меня погостить в его поместье в
Девоншире. Я без колебаний принял это приглашение, и уже через несколько
дней мы отправились туда.
Замок Бингэма представлял собой великолепное провинциальное строение,
уже более четырех столетий принадлежавшее его роду. В громадном и очень
хорошо ухоженном парке имелись поля для игры в гольф и теннисные корты; по
территории протекала небольшая речушка, а у берега стояла вереница
прогулочных лодок. В конюшнях разместились две дюжины скаковых лошадей для
охоты. И все это - исключительно для услады гостей. Именно тогда я впервые и
познакомился с либеральным английским гостеприимством. Одним словом, моя
юная душа была преисполнена безграничного восторга.
Леди Синтия была второй женой сэра Оливера, а двое его сыновей от
первого брака учились тогда в Итоне. Я как-то сразу почувствовал, что эта
леди лишь формально числится супругой лорда. Сэр Оливер и леди Синтия жили
бок о бок, но вели себя так, будто были незнакомы друг с другом. Их
взаимоотношения отличала подчеркнутая, тщательно выверенная, но, как мне
казалось, все же несколько неестественная вежливость, хотя ее и нельзя было
назвать вымученной. Видимо, обоих супругов во многом спасала врожденная и
отточенная воспитанием учтивость.