"Андрей Евпланов. Чужаки " - читать интересную книгу автора

шею. Она, правда, и сама была не против того, потому что не заметила, как
приросла к ним, а больше всего к внуку, сердцем.
Вскоре Степанида перебралась к сыну Николаю насовсем, а дом оставила
Геннадию. И чтобы уж совсем как головой в омут, даже переписала его на
младшенького. Дескать, придет из армии, захочет жениться, а тут - на тебе
дом, как нашел. Она, как всякая мать, готова была жертвовать своими
интересами ради любимого чада. Впрочем, назвать это жертвой как-то даже
неловко, потому что у Николая ей жилось куда лучше, нежели дома. Старший сын
относился к ней с почтением, какое теперь и в деревне редкость. Злые языки
даже поговаривали, будто он обихаживает старуху в пику жене, чтобы та не
больно нос задирала. Но только это мало походило на, правду, и сразу по трем
причинам. Во-первых, Степанида была великой хозяйкой. Дом, который она
бралась тащить, как бы он ни был велик, целиком умещался на ее могучих
плечах, так что всякий, кто хотел в нем жить, оказывался ее пассажиром.
Во-вторых, Николай просто в силу своего характера плохо подходил на роль
домашнего интригана. Выругаться он мог, ну, кулаком по столу треснуть. Но
чтобы людей стравливать... Таких способностей за ним не водилось. В-третьих,
сама Клавдия. Женщина эта была не так глупа, чтобы не видеть практической
пользы от своего такого положения. Ласковое теля, как известно, двух маток
сосет. Она чувствовала себя за свекровью, как в легковом автомобиле на
заднем сиденье: тепло, мягко, еще и везут куда-то, хотя порой хотелось
пересесть поближе к рулю.
И только облагодетельствованный Генка не находил себе места. Придет с
работы в собственные хоромы, сапоги стащит и включает радио, чтобы было
веселей, а то полистает книгу и - айда к брату. Там шумят, галдят- и то
шкварки сгорели, то стирка, зато сразу видно, что люди живут. И все ему
рады, и поговорить охотники найдутся и помолчать есть с кем, не говоря уже о
питании. Большая семья, или даже просто семья, подобна костру: каждый только
веточку бросит в огонь, а тепло всем. Известное дело, что готовить честь по
чести, то есть первое и второе, только для себя не всякая женщина будет. Что
же взять с двадцатидвухлетнего парня, у которого мать, через дорогу живет.
Само собой разумеется, что Генка больше бывал у брата, чем у себя. Только
ночевать уходил в старый дом, и то уж за полночь.
Так продолжалось до тех пор, пока однажды Николай не сказал, чтобы брат
кончал валять дурака и перебирался к нему насовсем. Таким образом, он и
матери угодил, она давно этого желала, хотя и помалкивала, и брату, который
не знал, что делать со своей свободой, и все чаще пускался в загулы.
Вещи Генка перетащил, а старый дом, как положено, чтобы дети не лазили,
заколотил. Так и стоял он заколоченный до тех пор, пока не появились
покупатели.
А покупателям и подавно радоваться положено. Глеб радовался потому, что
пристроил, наконец, отца в хорошее место, где ему будет на старости лет
покойно от общения с природой и хорошими простыми людьми. И жена его Тамара,
которая все время укоряла мужа за то, что не хочет позаботиться о
престарелом отце, будет довольна.
Сам же новый хозяин дома Федор Христофорович радовался единственно
потому, что угодил сыну, но не испытывал ровным счетом никаких чувств по
поводу того, что стал домовладельцем. Более того. Если бы кто-нибудь сказал
ему, что он, Федор Варваричев, член партии, кавалер двух орденов Красного
Знамени, подполковник в отставке, стал домовладельцем, он бы, верно,