"Алекс Экслер. Лесной сыр." - читать интересную книгу автора

неожиданно спел. Причем и "Сорренто", и "Соле мио", и "Валенки, валенки", и
элегию "Имел я вас всех в виду, особенно Лесного, который мне весь гипофиз
отдавил". Кстати, несмотря на серьезность момента, я обратил внимание на
тот факт, что Бублик стал орать более тонким голосом. Похоже, его
действительно пора уже учить петь "Покидая Сорренто". Я бы тогда бросил к
черту этот Интернет, мы бы стали с Бубликом ходить по переходам метро и
зарабатывали бы большие деньги. Я бы общался с простым народом, живущем в
переходе, пил обычную водку и закусывал бы ее колбасой...
Hа шум выскочила Мария и стала успокаивать Бублика и Лесного.
Успокоив, она заявила, что не пора ли господам заканчивать этот званный
ужин, а то так недалеко до травматизма. Потому что если в пылу спора
кто-нибудь Экслеру наступит на гипофиз, объяснила Мария, его в пять минут
уже не успокоишь.
Лесной помирился с Бубликом, после чего я пошел провожать Лесного к
двери. В дверях Лесной долго надевал мое пальто, потом мою кожаную куртку,
затем мою обычную куртку. Когда я сказал, что вино, вероятно, на него
слишком сильно подействовало, Лесной обиделся и сказал, что он все
прекрасно видит, и что я нарочно завесил своими шмотками его плащ. После
этого Лесной гордо надел шубу Марии и стал откланиваться.
- Кстати, - сказал я, - а ты заметил, что мы впервые не стали друг
другу читать свои произведения?
- А ты разве что-нибудь пишешь? - заинтересовался Лесной. - А ну,
почитай...
Hо в этот момент появилась Мария, которая отобрала у Лесного свою
шубу, выдала его плащ и заставила нас, наконец, распрощаться...
Мне спать еще не хотелось, поэтому я засел за компьютер, залез на свою
страничку и немного почитал "Рассказы сторожа музея". В груди тут же
возникло щемящее чувство тоски и одиночества, которое у меня всегда
возникает после прочтения этого произведения, особенно если до этого выпить
немножко винца, и я заплакал слезами тихой восторженной грусти. Мария это
обстоятельство заметила, поэтому меня отогнали от компьютера, сунули в руки
дрыхнувшего Бублика и велели нам обоим отправляться спать. Мы так и
поступили, потому что вечер был сложным, и мы оба немножко устали...
Утром я был разбужен Марией, которая испуганно спросила:
- Экслер, а чей труп вы с Лесным вчера спрятали в холодильник? Оттуда
так пахнет, что меня метра на два отбросило, когда я его утром открыла.
Я поначалу сильно удивился и даже тоже испугался, но - хвала сыру и
вину! - голова не болела и работала отлично, поэтому я быстро сообразил:
- Это не труп, Маш. Это я просто вчера остатки сыров из сумки
переложил в холодильник. А они и должны пахнуть. За них поэтому деньги и
платят. Если сыры не пахнут, - важно объяснил я, - это не сыры, а какое-то
безобразие.
- Хмм... - сказала Мария. - Кстати, что ты будешь на завтрак? Сыры?
- Благодарю вас, но я сыт, - величественно ответил я.
- Экслер, - сказала Мария. - Тогда обещай мне, что когда вы с Лесным в
следующий раз решите устроить еще какой-нибудь великосветский прием, типа
китайского или корейского, ты меня заранее предупредишь, ладно?
- Договорились, - пообещал я. - Кстати, мы с Лесным вчера обсуждали
этот вопрос. Он говорил, что корейцы едят собак. У нас есть какая-нибудь
большая кастрюля?