"Елена Езерская. Невозможное счастье " - читать интересную книгу автора

всплеснула руками. - Да, я смолчала, оклеветанная подло и безвинно! Но это
не дает тебе права подозревать в любом моем поступке злой умысел и обвинять
огульно и жестоко!
- И я, по-твоему, не должен верить своим глазам?
А где были твои глаза, когда я изводилась от горя и вся исплакалась,
униженная и преданная тобой?! С каким видом ты смотришь в лицо своим детям?
Ты и сейчас еще считаешь, что имел право изменить мне, ибо я, видите ли,
перестала быть прежней наивной дурочкой, которую ты убедил выйти за тебя
замуж!
- Это просто невыносимо! - вскричал князь Петр и схватился за голову. -
Ты сводишь меня с ума!
- Ум? - дьявольски расхохоталась Долгорукая. - Да ты потерял его, пока
удовлетворял свою похоть, бегая по четвергам в свое укромное местечко в
имении Корфов!
- Вон! - страшным шепотом велел жене князь Петр. - Уйди, Маша, прошу
тебя! Иначе я за себя не отвечаю.
- Как скажешь, - покорно кивнула Долгорукая. - Но я всегда буду
зеркалом твоей трусости и подлости! А ты никогда не сотрешь со своей семьи
позор бесчестия, которое сам на него и навлек!
С этими словами Долгорукая с гордо поднятой головой вышла из комнаты
Татьяны.
Князь Петр с ужасом смотрел ей вслед - его жена обладала каким-то
мистическим даром убеждения, легко переворачивая очевидное и заставляя
принимать на себя ей же адресованные обвинения. Князь Петр слабел, когда
Мария вот так бросалась в атаку. Из княгини, наверное, мог получиться
великий судья, адвокат или прокурор - в зависимости от того, чью сторону ее
пригласили бы представлять. Ей не находилось равных в споре, ибо в ее
исполнении он уже не был спором, а скорее - декларацией, обязательной к
общей ратификации.
Вдруг Сычиха застонала, и князь Петр очнулся от своих невеселых мыслей.
Он подошел к больной и склонился над ней, прислушиваясь. Похоже, раненая
пришла в себя и пыталась понять, где она и что с нею происходит.
- Поберегите силы, - сердечно сказал ей князь Петр. - Вам необходим
отдых, и - никаких переживаний.
- Пить, - слабым голосом одними губами прошептала Сычиха, - пить...
- Конечно, конечно, - князь Петр взял с комода подле кровати графин и
налил воды в стакан, но потом взглянул в него на просвет и понял, что боится
оказаться невольным убийцей - а вдруг Маша уже отравила воду?
Он виновато улыбнулся Сычихе и выбежал в коридор с криком:
- Есть кто живой?
На зов явилась Татьяна, и князь Петр велел ей срочно принести воды, но
налить ее самостоятельно. Та непонимающе посмотрела на него, однако кивнула
и отправилась выполнять. Пока Татьяна ходила за свежей водой, князь Петр
вернулся к Сычихе и стал уговаривать поспать и забыть все дурное.
- А ты кто? - со странным выражением спросила Сычиха.
- Друг, - ответил князь и успокаивающе погладил ее по голове.
- Ты - добрый, - улыбнулась Сычиха, - только несчастный. Ты все ищешь
ее, а она рядом. Совсем близко...
- Она? Кто - она?
- Я не помню, но знаю - та, кого ты не видел, жива.