"Неделько Фабрио. Смерть Вронского " - читать интересную книгу автора

воспользуюсь последним средством, которое есть у моей империи". В общем,
что-то в этом роде. Но это было в романе, это было в прошлом! Сегодня
достаточно, чтобы Россия просто заставила самое себя услышать свой
собственный голос, который говорит ей: не забывай своего авторитета и силы!
Россия, восстань! Пробудись!
Приободрившийся граф перевел разговор на впечатления, пережитые им
нынешним сентябрьским утром во время проводов танковой колонны "из Белграда
в Баранию", вспомнив при этом стоявшую рядом с ним на террасе даму, которая
ликовала по поводу того, что больше не будет восьми национальных
коммунистических партий.
- Я все правильно понял? И почему мадам так радовалась этому? - спросил
граф.
- Для нас большая честь ответить на этот вопрос, господин граф, - подал
голос тот, кто, представляясь, назвал себя университетским профессором. -
Речь идет о спасении нашей Югославии, о вере в то, что ее все еще можно
спасти и должно спасать, ради чего, собственно, как я понимаю, вы и
оказались здесь, с нами.
- Да, разумеется, - подтвердил Петрицкий.
- И за что мы вам благодарны испокон веков, - вставил поэт.
- Для сербского крестьянина, а мы крестьянская нация, слово "сербство"
всегда было синонимом слова "югославянство". В частности, мы, в благородном
единении Короны и народа, на всем пространстве от Альп до Балкан всегда
осознавали, что за нами стоит история государства Неманичей, революции
Карагеоргия и Милоша и их государство, а также вся Эпопея периода короля
Петра. Во всем этом нам помогала наша Церковь, но помогало нам еще и то, что
все те, кто по рождению являлся хорватами или словенцами, думали по-сербски,
то есть по-югославски, - говорил университетский профессор. - История
югославского национализма представляет собой историю антисербского
национализма. Природа же сербского национализма состоит в том, что это
национализм оскорбленного достоинства.
- Позвольте пояснить, - учтиво вмешался академик. - В течение последних
сорока лет у сербского народа пытались отнять его историю, духовную
самобытность, экономическую и политическую самостоятельность и даже
неприкосновенность. Идеология уничтожала и фальсифицировала как мотивы, так
и результаты тех освободительных войн, которые вел сербский народ...
Пока поэт, переводивший их слова на русский, сделал паузу для
передышки, граф снова вспомнил и литературный вечер в Москве, и звучавшие
там такие же суждения.
- ...у сербского народа пытались отнять и его великое средневековье,
замалчивали многие факты современной истории, так что в конце концов все
свелось к одной лишь истории периода Иосипа Броза, - продолжал академик.
- А все, что осталось в памяти обычных людей от титоизма, - это
бесконечная, поистине эпическая история коррупции и насилия, - снова
вмешался поэт.
- Народ, который за создание как первой, так и второй Югославии отдал
больше жизней, чем любой другой, сейчас обвиняют в угнетении этих других
народов! - снова заговорил академик. - Среди всего зла, совершенного и
отдельными людьми, и некоторыми национальностями в целом - начиная с
балканских войн и вплоть до бунта албанцев в Косово и Метохии два года
назад, - именно сербам приписывают самые страшные преступления, их вина