"Неделько Фабрио. Смерть Вронского " - читать интересную книгу автора

объясню почему, только объясню сжато и просто, хотя ответ на ваш вопрос
подразумевает необходимость подробно разобраться, как возник весь тот ад, в
котором оказалась сейчас Югославия, - поспешил с ответом литературный
критик. - Конституция, принятая в 1974 году, еще при Тито, направо и налево
раздавала территорию Югославии всем, кто населял эту страну. Даже албанцам
из Косово! А это означало, что невозможно установить сербский национальный
суверенитет над исторически легитимной территорией сербского народа. Нашего
народа! Мы отвергаем эту конституцию, отвергаем потому, что считаем - у
сербского народа, у Сербии, в настоящий момент нет более важной задачи, чем
выжить", - возвысил он голос. В зале послышался одобрительный рокот, а один
из гостей, прозаик, автор романов, добавил: "Ни Словения, ни Хорватия не
одобряют сербской трактовки федерации. Не понимают они и того, что мы больше
не хотим воевать за те земли, где есть могилы наших предков. Вот так!" А
третий гость заключил: "Поэтому они и плюют в миску, из которой едят".
"А на каком языке говорят хорваты?" - вспомнил Вронский свой
собственный вопрос, который он задал на той встрече. "Общепринятым является
давно сложившееся мнение европейской науки, что их язык сербский, а у
народа, говорящего на одном языке, одно имя", - последовал убедительный и
логичный ответ одного из гостей. И разговор снова переключился на печальную
действительность, а потом снова на причины нынешних бед и проблем: гости
терпеливо растолковали слушателям и то, что во время сербских восстаний
против турок "создавалось ядро независимого государства, которое с 1815 года
и по сей день было путеводной звездой для всех южнославянских
освободительных движений", вспоминал сейчас окоченевший от холода Вронский.
"Главный смысл этих восстаний воплотился в идеологии юго-славянского
национального объединения", - сказал один из заезжих поэтов. "А из этого
следует, что создание Югославии, по сути дела, представляет собой историю
сербской государственной консолидации, вопрос осуществления сербской
государственной идеи и реализации сербских национальных целей", - дополнил
его и подвел итог другой поэт, и это тоже было понятно и запомнилось
Вронскому. "И когда хорваты сейчас выступают за отделение от нас, чего у
них, конечно же, не получится, потому что против не только мы, но и вся
Европа, они, к нашему огромному удивлению, забывают, что и мы имеем право
защищать в Хорватии своих и свое, что и мы там не чужие", - возмущенно
заявила сербская поэтесса.

"В этническом и религиозном отношении хорватский народ повсюду, за
исключением Истры, живет перемешанным с сербским".

Милорад Экмезич. Создание Югославии 1790-1918. Белград, 1989.

Вспомнил Вронский и о том, как ему удалось с большим трудом пробиться
поближе к гостям, потому что давка вокруг них усиливалась, становилось
шумно, а слова выступавших звучали все более страстно. Идиллический образ
крестьянки в белом облачении, спасающей свои выводки, разрушался на глазах.
"Птица разбрелась, и крестьянке осталось только воспользоваться прутом,
чтобы сохранить порядок, - неожиданно пришло в голову Вронскому, и он
удивился тогда этой мысли. - Да, прутом!"
Тем временем уже прозвучало несколько вопросов о природе хорватского
сецессионизма, который, как вспоминал Вронский, вызывал у слушателей