"Александр Александрович Фадеев. Один в чаще" - читать интересную книгу автора

- Это, ребята, конечно, большой секрет, но... в сопках дела швах...
Старик пропал без вести...
И хотя почти ни у кого не остынет желание попеть и повеселиться,
несмотря на грустную новость (народ все молодой, а близкие люди гибнут уже
не в первый раз), но все будут стыдиться перед собой и перед другими такого
скверного чувства, будут пить молча, угрюмо, сосредоточенно, пока с Малеком
не сделается припадок. Он грохнется на пол и, разрывая на груди рубашку,
начнет кричать:
- Под-дайте мне Массарика - я его з-зарежу!!
А на завтрашний день к вечеру вся организация и все заводы будут знать
о тяжелом положении в сопках и о пропаже Старика.
Он представлял все, до мельчайших подробностей, - тесная, плотно
набитая людьми каморка на 6-й Матросской вставала перед ним во всей своей
неприглядности: душно, накурено, наплевано, налито на столах. У людей
потные, возбужденные, пьяные лица. "Там, в городе, - думал Старик, - люди
живут нервами и головой, и более слабых тянет к вину, к дурману (он
вспомнил, что Малека жена нюхает даже кокаин), чтобы забыть про нервы, про
голову, как будто можно в вине и в дурмане найти отдых и забвение..."
- А здесь?.. - неожиданно спросил он вслух. И, оторвавшись от своих
мыслей, вопросительно посмотрел вокруг.
Стояла ровная, невозмутимая тишина. Чуть-чуть шипели в огне мокрые
валежины, багрово-красные искры рассевал костер. Со всех сторон обступала
густая, непроглядная и непролазная темь - непоколебимая темь, как стена. И
оттуда, из темноты, тянуло здоровым, крепким и свежим, медвяно-спиртовым
запахом хвои, прелого листа, теплой осенней ночи. Осень стояла сухая и
пахучая. В той самой тишине, которая несколько часов тому назад, казалось,
заглушала всякие проблески жизни, Старик почуял вдруг мощное и плавное
дыхание вечно живого тела.
"Какой контраст!.. - подумал он с непонятным ему ощущением тоскливой,
щемящей грусти. - Все-таки в городе очень сумбурно, а главное, чувствуется в
людях усталость, и это очень опасно для них и для дела. А здесь - покой и
первобытная тишина. Она пугала меня весь день. Но здесь свежо и здорово,
здесь нет усталости, и, несмотря на осень, несмотря на ночь, - неслышная и
незримая для непосвященного, - идет вечная, негасимая жизнь..." Он бросил в
огонь хворостинку, и яркая вспышка смолистой хвои обдала его теплом и
горьким, щиплющим глаза дымом. "Но ведь в городе не только дурман и
усталость? - подумал он, обтирая слезы, невольно выступившие на глазах. - И
почему мне вспомнилось именно то, как выпивают ребята, и вся скверная
обстановка их частной жизни?.. И что это вообще происходит со мной
сегодня?.." Старик не поспевал осмыслить того неясного процесса, который
происходил в его душе, рождая совершенно незнакомые, чуждые его натуре
переживания и ощущения. "Там, в городе, тоже идет своя, насыщенная живой
человеческой кровью жизнь и борьба. Эта жизнь есть в то же время и моя. И
откуда это, - почему это нужно было противопоставить то, что происходит в
городе, здешней тишине и покою?.. Нет, не в том дело, что нужно, - как
узнать теперь, что нужно и не нужно? - это пришло само, но почему пришло?..
И это очень опасно для меня", - вдруг подумал он, сразу испугавшись новой
мысли и заминая ее другими.
Ему представлялось теперь, как известие об его исчезновении попадет на
судостроительный завод, где после семилетнего перерыва он снова работал в