"Даниель Фагунва, Воле Шойинка. Лес тысячи духов " - читать интересную книгу автора

Когда я подошел и понял, что передо мною король, я распростерся на земле
ничком, посыпал голову пылью и возгласил подобающее случаю приветствие.
Выслушав меня, король приказал мне подняться и промолвил: - Многие
племена гомидов ненавидят людей. Они пугают их днем и преследуют, чтобы
устрашить, по ночам; они с презрением глумятся над ними и поносят их обычаи;
однако я отношусь к сынам человеческим уважительно и по-дружески, ибо мне
давно уже известна их мудрая добродетель. Оставь же возле моего трона свои
походные принадлежности, чело век, и прими участие в нашем празднестве.
Меня очень обрадовала столь милостивая встреча, и, присев неподалеку от
знатных зрителей, я прислушался к музыке барабанов. Музыка эта была, как
вскоре стало мне ясно, не слишком искусной, и я попросил у короля позволения
сыграть на одном из праздничных барабанов. Король подозвал предводителя
музыкантов и, когда тот передал мне свой ганган, повелел остальным
барабанщикам отдохнуть, чтобы я мог явить собравшимся мое искусство.
А надобно сказать вам, дорогие друзья, что в детстве, если отец мой
отправлялся на охоту без меня, я сопровождал в путешествиях нашего родича,
который был профессиональным барабанщиком. Получив от предводителя барабан,
я принялся выбивать танцевальную дробь, и гомиды пустились в пляс,
поглядывая на меня с радостным уважением. А плясать местные гомиды умели
превосходно - их пляски напоминали вешние вспархивания легкокрылых бабочек.
Все звонче, раскатистей звучал мой барабан, и вскоре не выдержал сам король:
он сошел с трона и тоже пустился в пляс. Я самозабвенно расплескивал над
Базарной площадью барабанные трели, и они, словно певучие морские волны,
захлестывали неистовых плясунов. Празднество длилось до вечера, а когда
гомиды наконец утомились, Король призвал меня в свой дворец и на славу
угостил. После трапезы он подарил мне просторный дом со слугами и
прислужницами, наказав мне жить в их городе на правах гомида по рождению; а
когда я захочу повидать родных, меня проводят особо выделенные для этого
случая спутники, словно я знатный гомид, решивший посетить отдаленные края -
с тем чтобы вернуться потом ко двору своего исконного властелина.
Предложение короля показалось мне чрезвычайно лестным, и я без возражений
принял его милостивый дар.
Долго прожил я у полюбившихся мне гомидов, и привольно текла моя
бестревожная жизнь. Король относился ко мне с великой любовью, будто я его
единственный сын, и всякий день радовал меня новыми милостями. Столь же
любовно относились ко мне и его подданные, поставившие себе за правило
исполнять любую мою просьбу. Я, разумеется, отвечал им искренней
благодарностью, стараясь по мере сил не только выполнять, но и предвосхищать
их желания; а если король куда-нибудь посылал меня, я летел, торопясь
угодить ему, словно на крыльях. В общем, не будет преувеличением сказать,
что жили мы душа в душу, по-родственному любя друг друга, как дети одной
матери". Но даже среди родных братьев неизменно выделяются особенно дружные;
и если у человека несколько любимых жен, то одну из них он обыкновенно любит
сильнее остальных. Так случилось и со мной: жил в этом городе один гомид, с
которым меня связывала особенно задушевная дружба; а у других горожан он
всегда вызывал и глубочайшее уважение. И вот однажды пришел ко мне мой друг,
огорченный свыше всякой меры, и печально сказал:
"Я должен сообщить тебе, Акара-огун, совершенно невероятную, но
горестно достоверную новость - жители города замышляют убить короля и уже
условились обо всем с его любимой женой. Они дали ей отравленный орех колы,