"Даниель Фагунва, Воле Шойинка. Лес тысячи духов " - читать интересную книгу автора

продавец и купец, - которому нет равных; даже среди гомидов, хотя все они
замечательные торговцы. За обедом тебе подают яме, приправленный
человечиной, а пищу ты запиваешь пенистым пшеничным суслом, разбавляя его
человечьей кровью, и наливают тебе этот драгоценный напиток в чашу из
черепа, - даже величайшим из смертных не дано сравниться с тобою, о
Властелин! Но не ходишь ли ты последнее время на голове? Ответь своим
подданным, великий Властелин! Ибо нам кажется, что с некоторых пор глаза
твои, жгучие словно угли, расположены у тебя на ягодицах. Или, быть может,
ты утомился от жизни. Властелин, и поэтому не являешься своим подданным? Мы
не можем понять, почему тебя нет среди нас. Мы, давно собрались у твоего
Обиталища и с нетерпением ждем тебя, о Властелин!
Когда Глашатай умолк, раздался громоподобный рык, и я понял, что слышу
голос Властелина Леса: он заглушил все лесные звуки, дневные звери мгновенно
онемели, а ночные птицы пробудились от она, рыбы умчались в глубины океанов,
а листья деревьев немо затрепетали, и гул могучего голоса затопил, словно
океанский прилив, лесные пространства. "О-у-у-у-эх! О-о-о-у-у-у-эх! -
раздавалось над лесом. - Вчера смертный человек разжег у меня в ногах костер
и опалил меня, а сегодня влез мне на голову, и я не мог показаться своим
подданным, 0-о-о-у-у-у-эхххх! Ужели вы не видите этого наглого
осквернителя?"
Услышав ответный вопрос Властелина, гомиды глянули вверх, и мое убежище
было раскрыто. Любители плясать пустились в неистовый пляс, прирожденные
весельчаки бурно развеселились, и все они начали делить мою шкуру, хотя я
еще не был пойман или убит. Им очень хотелось отведать человечинки, но, пока
они раздумывали, как стащить меня на землю, я вспомнил подходящее
заклинание - эгбе, - произнес его, стал невидимым и умчался домой.
Дома, отдохнув и поразмыслив о встрече с гомидами, я устыдился себя и
гневно воскликнул: "Позор на мою голову, великий позор! Я зовусь охотником,
но, оказавшись в лесу, трусливо улепетываю, едва увижу гомидов. Разве
истинные охотники так поступают? Нет, лучше гибель, чем позор! Мне
непременно нужно вернуться в лес, - ибо разве я не Многоликий Маг? Отныне
никто не сумеет меня устрашить! Если ко мне подступит голодный людоед из
колдунов, он подавится своими же зубами; если "кто-нибудь скажет, что
предвидит мою смерть, я повыбью ему двумя выстрелами глаза; а если меня
обступят гомиды, они на собственных шеях испытают остроту моего меча. Смерти
бояться - добычи не видать. А храбрым и доблестным помогает Создатель".
Сказав так, я повторил заклинание эгбе, но в этот раз меня занесло на
пальму, и в тело мое вонзилось около сотни шипов. Мало того - как только я
оказался на пальме, хлынул проливной дождь, и дождевые капли так измолотили
мне голову, что к утру, когда дождь кончился, я почти оглох. Однако делать
нечего - полуглухой и вымокший, спустился я с пальмы, нашел спрятанные от
дождя в сухом дупле спички, развел костер и, сняв рубашку, распялил ее над
огнем. Вскоре рубашка высохла, и я повесил вместо нее брюки. Когда с
просушкой одежды было покончено, я высушил оставшийся у меня ломтик ямса,
поджарил его и съел. А потом набил табаком трубку, затянулся - и наш мир
показался.мне лучшим из миров.
Я приятственно попыхивал трубкой, но вдруг из-за отдаленного орехового
дерева послышалась брюзгливая ругань. Оглядевшись, я увидел
глянцевито-темнокожее существо и понял, что ворчит именно оно. "Опять эти
вонючки взялись за свое, - причитало существо, - от них нет покоя ни ночью,