"Джорджо Фалетти. Я убиваю " - читать интересную книгу автора

автомобильных гонках, и Йохан, громким голосом перекрывая шум двигателей,
вкратце объяснил, кто есть кто и что есть что. Когда настало время старта,
он посоветовал ей смотреть гонки из бокса.
- Думаю, мне пора уже надевать на голову горшок, как ты говоришь.
Увидимся.
Он помахал ей, препоручив Грете Рингерт, отвечающей в команде за связи
с общественностью. Сел в болид и, пока механики пристегивали ремни, смотрел
сквозь щель в шлеме на Эриджейн. Взгляды их встретились и вновь заговорили,
и разговор этот взволновал его неизмеримо сильнее, нежели предстоящее
соревнование.
На оптимальную траекторию он вышел почти сразу, примерно после десяти
кругов. Он хорошо стартовал, но потом, когда был на четвертой позиции,
задняя подвеска - слабое звено его машины - внезапно отказала, и на крутом
левом повороте его развернуло на сто восемьдесят градусов. Он крепко
врезался в ограждение, отлетел на середину трека и несколько раз
перевернулся на своем полуразбитом "Кловере".
Сообщив по радио команде, что все в порядке, он пешком вернулся в бокс,
но не нашел Эриджейн. Объяснив менеджеру команды и техникам причину
происшествия, он отправился на поиски и обнаружил ее в моторном боксе рядом
с Гретой, скромно удалившейся при его появлении. Эриджейн поднялась и обвила
руками его шею.
- Я еще могу смириться с тем, что из-за твоего появления вылетела в
полуфинале страшно важного турнира, но думаю, мне будет очень трудно терять
частицу жизни каждый раз, когда ты будешь рисковать своей. А теперь можешь
поцеловать меня, если хочешь...
С этого дня они больше не расставались.
Йохан закурил сигарету и остался сидеть в полумраке, глядя на береговые
огни. Он поставил яхту недалеко от мыса Мартин, напротив французского
городка Рокбрюн, чуть правее огромной голубой буквы "V" - эмблемы гостиницы
"Виста-палас-отель", построенной на вершине утеса. Слева сиял огнями
Монте-Карло - красивый и фальшивый, как зубной протез - погруженный в море
света, которого не заслуживал, и денег, которые ему не принадлежали.
Минуло три дня после Гран-при Монако, восторженная толпа, собравшаяся в
конце недели посмотреть на гонки, схлынула, и город быстро возвращался к
обычной жизни. Там, где еще недавно царили гоночные машины с их немыслимой
скоростью, движение вновь стало ленивым и правильным, под майским солнцем, в
преддверии лета, которое уже никогда не будет таким, как прежде, - ни для
него, ни для других.
Йохан Вельдер в свои тридцать четыре года чувствовал себя стариком и
испытывал страх.
Страх, привычный спутник пилота "Формулы-1", был хорошо знаком ему. Вот
уже столько лет каждую субботу перед соревнованиями он ложился спать вместе
с ним, и неважно, кто из женщин делил с ним постель. Он даже научился
различать его запах в своих пропитанных потом комбинезонах, сохнущих в
боксах. Он так долго нивелировал и одолевал этот страх, что в конце концов
даже научился забывать о нем, когда надевал шлем, садясь в машину,
пристегивая ремни безопасности, ожидая мощного выброса адреналина. Теперь
все стало по-другому, теперь он боялся самого страха - страха, который
подменяет рассудок инстинктом, вынуждающим тебя снять ногу с акселератора
мгновением раньше, чем нужно, и мгновением прежде необходимого искать педаль