"Джорджо Фалетти. Я убиваю " - читать интересную книгу автора

Лежащий внизу Монте-Карло[2] - бетонное ложе посреди моря - казался
почти бесформенным в легкой дымке, отражавшей вечерние огни. Чуть ниже его
дома, уже на территории Княжества, возле указующего перста "Парк
Сен-Ромен" - одного из самых высоких небоскребов города - виднелись
освещенные площадки "Кантри клуба", где наверное тренировалась в этот час
звезды мирового тенниса. Еще ниже, в направлении мыса Ай, у старой городской
крепости, угадывался квартал Фонтвьей, метр за метром, клочок за клочком
отвоеванный у воды.
Жан-Лу закурил сигарету и включил приемник, настроенный на волну "Радио
Монте-Карло". Двигаясь по пандусу к дороге, он с помощью пульта открыл
ворота и, свернув влево, стал не спеша поехал вниз, в город, наслаждаясь
жарким уже в конце мая воздухом.
Из радиоприемника выплеснулась характерная партия ритм-гитары - U2 пели
"Pride". Жан-Лу улыбнулся. Стефания Вассало, диджей, которая вела в этот час
передачу, была без ума от Эджа, гитариста ирландцев, и не упускала случая
включить в программу что-нибудь из их репертуара. Как-то раз, взяв интервью
у своих кумиров, она целый месяц ходила с мечтательным выражением лица, и
коллеги то и дело подшучивали над ней.
Спускаясь по серпантину от Босолей[3] к Монте-Карло, Жан-Лу принялся
отстукивал ритм то левой ногой, то рукой, лежащей на руле, вторя Боно,
который своим печальным с хрипотцой голосом пел о человеке, пришедшем in the
name of love.[4]
В воздухе ощущалась близость лета - он был напоен особым ароматом
приморских городов, - солоновато-горьким запахом пиний, розмарина. Большие
обещания, высокие ставки. Те не выполнены, эти проиграны. Море, пинии,
розмарин и все краски лета останутся здесь еще долго и после того, как не
станет и его самого, и многих других людей, как и он задыхающихся тут от
жары, как впрочем и повсюду.
Но пока что он едет в открытой машине, нисколько не страдая от зноя,
ветер ворошит волосы, и в душе у него тоже свои добрые намерения и свои
неплохие жизненные ставки.
В мире существовало кое-что и похуже.
Несмотря на позднее время, других машин дороге не было.
Зажав окурок в пальцах, Жан-Лу щелчком выбросил его в окно и, наблюдая
в зеркало заднего вида пламенеющую траекторию, увидел, как огонек, упав на
асфальт, рассыпался крохотными искорками. Последнюю затяжку тоже унес ветер.
Жан-Лу спустился с холма и немного помедлил, думая, как лучше добраться
до порта. У развилки он решил ехать к центру города и свернул на Итальянский
бульвар.
Туристы уже начали заполнять Княжество Монако. Только что завершился
этап "Формулы-1" - "Гран-при Монако", - и это стало как бы сигналом к началу
летнего сезона. Отныне и впредь все дни, вечера и ночи на этом побережье
будет постоянно царить оживленная круговерть актеров и зрителей. Одни, с
высокомерием и скукой на лицах, будут перемещаться в лимузинах с
персональным водителем, другие, восторженные, взмокшие от пота, - в
малолитражках. Это будут те же люди, что стоят сейчас у витрин, огни которых
отражаются в их глазах. Те, кто соображает, как найти свободную минутку,
чтобы заехать сюда и купить вон тот пиджак, и те, кто ломает голову, где
раздобыть денег. Это полярные категории людей, такие же противоположные, как
белое и черное, между которыми пролегает невообразимая гамма всех оттенков