"Джорджо Фалетти. Нарисованная смерть (Глаза не лгут никогда)" - читать интересную книгу автора

Когда Морин сообщила матери о своем выборе, Мэри Энн приняла его в
штыки. Мать и дочь сидели в открытом ресторане "Хилтона", где обычно
останавливалась Мэри Энн, прилетая в Рим. Выглядела она, как всегда,
отменно, поскольку с маниакальной страстью доводила до совершенства каждую
деталь своего внешнего облика. Костюм от "Шанель" сидел на ней
безукоризненно.
- В полицию? Что за бред? Я хочу, чтобы ты переехала в Нью-Йорк. К нам
часто обращаются итальянцы, двуязычный адвокат вроде тебя будет в нашей
конторе просто незаменим.
- Мам, тебе не кажется, что в данном случае имеет значение не то, чего
хочешь ты, а то, чего хочу я?
- Нет, не кажется. Судя по твоему заявлению, ты сама не знаешь, чего
хочешь.
- Знаю. И могу тебе объяснить. Я хочу ловить преступников и сажать их в
тюрьму, независимо от того, сколько мне за это платят. Ты же, напротив,
помогаешь преступникам выбраться из тюрьмы в зависимости от того, сколько
они тебе заплатят.
Мать слегка опешила от такой прямоты.
- Ну ты и стервоза!
Морин позволила себе ангельски улыбнуться.
- Есть немного, по материнской линии.
Она поднялась и ушла, оставив Мэри Энн Левалье в раздумьях над
салатом-коктейлем из креветок, который вдруг начал ее раздражать, поскольку
не сочетался по цвету с ее блузкой.

Дуилио лихо выехал из подземного гаража на "порше" с поднятым верхом и
остановил машину прямо перед ней. Он вышел, оставив дверцу открытой.
- Вот она, моя тайная мечта.
- Что за мечта?
- Прокатиться по Риму на такой машине, в такой день, с такой женщиной.
Морин села за руль и, пристегивая ремень, одарила механика улыбкой.
- Мечты надо осуществлять, Дуилио.
- Синьорина, в мои-то годы!.. В молодости я боялся, что мне откажут. А
теперь боюсь, что не откажут.
Морин поневоле засмеялась, хотя в последнее время ей было совсем не до
смеха.
- Всего вам доброго, Дуилио.
- Вам также, синьорина.
"Порше" ей подарил отец. Конечно, она была довольна таким подарком, но
этот символ благополучия как бы сразу переводил ее в иную общественную
категорию. А Морин не любила казаться тем, кем не была, и потому редко
ездила на "порше", а уж в комиссариат - никогда. Ей не хотелось возбуждать
пересуды и зависть коллег, не хотелось, чтобы ее считали богатой папенькиной
дочкой, что пошла служить в полицию из одного лишь снобизма.
Она легко вписалась в поток движения и закоулками вывела машину на
улицу Фори-Империали. Прячась под темными очками, она упорно не отвечала на
порой лукавые, порой любопытные, а чаще завистливые взгляды, которыми
награждали ее водители соседних автомобилей, стоя на светофорах.
Когда она спускалась к набережной Тибра, зазвонил мобильник, лежавший
рядом на сиденье.