"Ханс Фаллада. Маленький человек, что же дальше? (роман, 1932) " - читать интересную книгу автора

ИЗМЫВАТЕЛЬСТВО НАЧИНАЕТСЯ. НАЦИСТ ЛАУТЕРБАХ, ДЕМОНИЧЕСКИЙ ШУЛЬЦ И
ТАЙНЫЙ СУПРУГ ПОПАДАЮТ В БЕДУ.

Из всех служащих первым в контору пришел Лаутербах: без пяти восемь. Но
не от усердия - от скуки. Этот коренастый светло-русый парень с красными
ручищами прежде был сельскохозяйственным служащим. Но в деревне ему не
понравилось. Лаутербах перебрался в город. Лаутербах перебрался в Духеров, к
Эмилю Клейнгольцу. Он был чем-то вроде специалиста по семенам и удобрениям.
Крестьяне не слишком-то радовались его присутствию при поставке картофеля.
Лаутербах сейчас же замечал, если сорт был не тот, что по договору, если они
сплутовали и подмешали к желтому картофелю сорта Индустри белый Силезский.
Но, с другой стороны, Лаутербах был не такой уж вредный. Правда, его нельзя
было задобрить водкой, - водки он в рот не брал, ибо почитал себя обязанным
беречь арийскую расу от алкогольного яда, ведущего к вырождению, - итак, он
не пил и сигар тоже не принимал. Он хлопал мужика по плечу, да так, что
только держись: "Ах ты, старый плут!" - сбавлял десять, пятнадцать, двадцать
процентов, но зато - и в глазах крестьян это искупало все - он носил
свастику, рассказывал сногсшибательные еврейские анекдоты, сообщал о
последних вербовочных: походах штурмовых отрядов в Бурков и Лензан - словом,
он был истый германец, свой парень, ненавидел евреев, французов, репарации
социалистов и КПГ. Это искупало все.
В нацисты Лаутербах пошел тоже от скуки. Выяснилось, что в Духерове,
так же как и в деревне, ему нечем скрасить свой досуг. Девушки его не
интересовали, кино начиналось только в восемь вечера, а обедня отходила уже
к половине одиннадцатого, и, таким образом, у него оставалось много ничем не
заполненного времени.
А у нацистов не соскучишься. Он быстро попал в штурмовики, в драках он
проявил себя чрезвычайно рассудительным молодым человеком: он пускал в ход
свои кулачищи (и то, что в данный момент было в них зажато), с чуткостью
истинного художника предугадывая результаты. Лаутербах утолил свою тоску по
полноценной жизни: он мог драться почти каждое воскресенье, а по вечерам
иногда и в будни. Контора была для Лаутербаха родным домом. Здесь были
сослуживцы, хозяин, хозяйка, работники, мужики: всем им можно было
рассказывать, что уже свершено и что еще предстояло свершить. И на
праведников и на грешников изливал он поток своей тягучей, медленной речи,
оживлявшейся громким гоготом слушателей, когда он изображал, как отделал
советских прихвостней.
Сегодня, правда, такими подвигами он, Лаутербах, похвастаться не может,
но зато они получили новый приказ, общий для всех груфов, и теперь он
преподносит Пиннебергу, пунктуальному Пиннебергу, явившемуся ровно в восемь:
штурмовики получили новые отличительные знаки!
- По-моему, это просто гениально! До сих пор у нас были только номера
штурмовых отрядов. Знаешь, Пиннеберг, на правой петлице вытканы арабские
цифры. А теперь нам дали еще двухцветный шнур на воротник. Это просто
гениально, теперь и со спины видно, к какому отряду принадлежит штурмовик.
Представляешь, какое это имеет практическое значение! Например, мы, скажем,
ввязались в драку, и я вижу, как один дубасит другого, я смотрю на
воротник...
- Замечательно - соглашается Пиннеберг и начинает разбирать накладные,