"Юрий Александрович Фанкин. Ястребиный князь (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Полковником, как заправские рубаки-лесорубы, дружно орудовали топориками, а
вошедший в раж Абориген, первобытно ухая, крушил ногами довольно толстые
сучья.
Вскоре на бугре дымно завьюжил, тонко заголосил охотничий костер.
Полковник прикинул, с какой стороны тянет ветер, выбрал местечко
посуше, поровнее и стал натягивать на казенные колья двухместную палатку.
Полудину не терпелось уйти в весенний лес. Томясь желанием, он помог
Аборигену спустить на воду проконопаченные, с железными латками, ботники,
почистил для ухи крупную луковицу и пару картофелин и только тогда,
уверенный в понимании и поддержке, объявил, что приспело время позаботиться
о чайной заварке - накопать корней шиповника и набрать перезимовавшего под
снегом брусничника. Квитка, словно догадавшись о его скорой отлучке,
отчаянно прыгала, заглядывала хозяину в глаза, но Полудин строго цыкнул на
нее и посадил на ременную привязь. И дело тут было не только в том, что
Квитка могла помешать Полудину побыть наедине с лесом, - горячий спаниель,
соскучившийся по поиску, наверняка потревожил бы птах, сделавших кладки в
гущаре и болотных кочкарниках.
Без ружья, с зачехленным ножом на поясе, Полудин зашагал окрайком
Озера. Соловьи, прилетевшие в этом году довольно рано, до первых листьев, в
зарослях непролазного черемушника перебирали певчие колена, от простенького
зачина до редкой лешевой дудки. На дубовой колоде, старой, щелястой, томно
ворковала горлинка, распустив веером сизый хвост с белым опушьем. Где-то
вдалеке, на моховых болотах, постанывал косач.
Слушая птичье разнозвучье, Полудин продолжал вглядываться сквозь редину
прибрежных берез и сосен в серое, с рябцой, Озеро. Там, на воде, шла
оживленная, неотделимая от суши жизнь, но странное дело, Полудина не
занимали ни утки, ни шустрые бекасы, снующие над полузатопленными в
красноватом весеннем разгаре кустарниками. Даже крякуша, с плеском и шумом
вымахнувшая из ближних камышей, не заставила его остановиться или замедлить
размеренный шаг. И причиной охотничьей остуды было не отсутствие под рукой
ружья или невозможность начать охоту раньше означенного срока, - просто
живущий мечтой Полудин продолжал приискивать ястребиного князя. Его широкий
ныряющий полет и характерные, похожие на частое мельканье весел, махи
Полудин отличил бы сразу. Но не было ястребиного князя. Не было даже
обыкновенных перепелятников. Только светлые чайки с металлическим,
раздражающим, душу криком что-то высматривали в весенней кормной воде.
Оперенье чаек и их плавный полет своим напоминанием о ястребином князе чуть
тревожили Полудина. Ему даже казалось, что чайки иногда пытаются подражать
ястребиному клёкоту. Но это жалкое подражание только напоминало о неумелом
охотнике, пытающемся освоить манок.
И каково же было удивление Полудина - он словно споткнулся на ровном
месте, - когда рядом с переливчатым голосом малиновки и сухим стрекотаньем
сороки он услышал откуда-то сверху отчетливый ястребиный клёкот. Оцепенев,
как охотник на подслухе, он скользнул взглядом по темному, еще не оперенному
дубу и увидел на высокой ветке черную, с едва заметным серебристым крапом
птицу, похожую своими размерами и опереньем на грачиного слётка. Птица
покосилась на человека влажным зраком и, словно желая показать свою
искусность, еще раз издала характерный клёкот и, чуть помедлив, так
правдоподобно зашипела селезнем, что Полудин пораженно выдохнул:
- Ну и скворушка!