"Джон Фанте. Подожди до весны, Бандини" - читать интересную книгу автора

Федерико обожал ругательства. Он засмеялся.
- Старая сучья сука, - сказал он.
- Это грех, - произнес Август. - Это два греха.
Артуро фыркнул:
- Что ты имеешь в виду - два греха?
- Один - тот, что слово плохое, другой - что не чтишь своих отца и
мать.
- Бабка Донна мне не мать.
- Она твоя бабушка.
- Ну ее в жопу.
- Это тоже грех.
- А, заткни пасть.
Когда в руках стало пощипывать, он схватил большое ведро, вытащил
маленькое из-за печки и пинком распахнул заднюю дверь. Осторожно помахивая
ведрами, он дошел по аккуратно прорезанной тропинке к угольному сараю.
Уголь заканчивался.
Это значило, что мать опять получит нагоняй от Бандини - тот не
понимал, куда уходит столько угля. Угольная компания "Большая Четверка",
насколько он знал, отказала отцу в кредите. Он наполнял ведра и восхищался
изобретательностью своего отца: как ловко тот получает все без денег. Не
удивительно, что напился.
Он бы и сам напивался, если бы приходилось покупать все без денег.
Грохот угля о дно жестяных ведер разбудил наседок Марии в курятнике
через дорожку. Они сонно вывалили на пропитанный лунным светом двор и
голодными глазами уставились на мальчика, горбившегося в дверях сарая.
Прокудахтали ему добрый вечер, просунув головы в проволочную изгородь. Он
услышал и, выпрямившись, с ненавистью посмотрел на них.
- Яйца, - процедил он. - Яйца на завтрак, яйца на обед, яйца на ужин.
Он выискал кусок угля размерами с кулак, отступил на шаг и измерил
расстояние.
Старая коричневая наседка, что стояла ближе всех, получила удар в шею:
кусок со свистом чуть не оторвал ей голову вообще и рикошетом отскочил от
стенки сараюшки. Она покачнулась, упала, слабо поднялась и свалилась
опять, а остальные орали от страха и неслись прятаться в курятник. Старая
наседка снова была на ногах, пьяно танцуя по заснеженной части двора,
оставляя зловещие зигзаги ядовито-красной краски на снегу. Она умирала
медленно, таская за собой кровоточившую голову по сугробу, поднимавшемуся
до самого верха проволочной ограды. Он наблюдал за страданиями птицы с
холодным удовлетворением. Когда она дернулась в последний раз, он хрюкнул
и потащил ведра с углем в кухню. Через минуту вернулся и подобрал дохлую
курицу.
- А это ты зачем сделал? - спросил Август. - Это грех.
- А-а, заткни хлебало, - ответил он, поднося к носу брата кулак.