"Клод Фаррер. Последняя богиня" - читать интересную книгу автора Рука госпожи Фламэй...
Я знаю одну женщину. Она молода, красива, гордится своей молодостью, гордится своей красотой, и она не любит госпожи Фламэй и нелюбима ею; это не без причин (множественное число!): различного вида ожесточеннейшее соперничество восстановило друг против друга этих двух опаснейших противниц... И вот эта неприятельница госпожи Фламэй однажды взяла ее за руку, на которой блистал один лишь камень, прекрасный камень, и забылась до такой степени, что удержала эту взятую ею руку немного дольше, чем это принято в свете. И когда госпожа Фламэй спросила ее: - Вы смотрите на мой сапфир? Ее соперница ответила: - Нет... Я смотрю на вашу руку... Итак, рука госпожи Фламэй поднимает портьеру... Ой! Все мои нервы вдруг судорожно сжались: я не люблю, когда на меня смотрят сзади; и вот, несомненно, что маркиз Трианжи не передо мною и что он на меня смотрит в то время, как я, я смотрю на руку госпожи Фламэй... Маркиз Трианжи на меня смотрит... С симпатией? С иронией... Мне было бы очень трудно решить... Во всяком случае это я утверждаю, с любопытством. Бесспорно: в это мгновение я представляю для маркиза Трианжи какое-то любопытное животное: любопытное животное, выдерживающее стойку перед рукой госпожи Фламэй. О, всемогущий электротехник! Как ты несносен, когда за это берешься... ЧАСТЬ ВТОРАЯ ГЕФСИМАНСКИЙ САД 1. В засаде Нет оливковых деревьев в этом саду, где я нахожусь. Здесь есть зеленая лужайка, четыре индийских каштана, четыре японские груши, несколько куп деревьев, два бассейна с фонтанами, - и акации, много акаций с одуряющим запахом... все это между двумя высокими, серыми стенами, увитыми плющом. Я прислонился к стене и угадываю, что напротив меня другая, ничего не видя, потому что совсем темно, и я не различаю также налево от меня решетки, впрочем находящейся довольно далеко, там, где кончается сад, и где начинается аллея Катлейяс. Я вижу только одно: направо от меня темный фасад небольшого дома, в котором освещены только три окна во втором этаже, а также входная дверь, чугунная дверь со стеклом; и все это выделяется в темноте четырьмя чуть светлыми прямоугольниками. Я вижу только это... впрочем, может быть, я гляжу только на это. Немножко романтизма: полночь, я остался во фраке, в белом галстуке, я бросил в траву пальто и скрестил руки на груди, - словно герой Байрона... Я едва смею прибавить, что сжимаю в правой руке маленькую вещицу из вороненой стали, от которой мне делается холодно... Хуже того: я проник в этот сад кошачьим способом, перепрыгнув через калитку... Романтизм, пусть будет так!.. но не слишком... Я сказал: четыре чуть светлых прямоугольника? Я поправляюсь: только один - дверь; три окна обозначены лишь четырьмя светлыми чертами рамы... О! |
|
|