"Клод Фаррер. Последняя богиня" - читать интересную книгу автора

Мои колени еще не гнутся, далеко до того... они, быть может, устали...
им больно, о! да... Словом, если я покинул Париж и поставил расстояние в
восемьсот миль между своей любовницей и собой, то потому, что я почуял, что
приближалось то... то... что не слишком прилично открыть любовнику, когда он
не вполне чувствует себя решившимся в случае надобности принять положение и
произвести движение, которых требует его достоинство.
И вот сегодня у меня, к несчастью, нет выбора между лучшим и худшим...
Лес герцога Медины Сели продолжает бежать с запада на восток, ежечасно
все более редея, все более сквозя, пока не становится, наконец, призраком
леса, по мере того, как надвигается и сгущается темнота ночи.
Моя секретарша, юная Клодина, лучшая путешественница, чем я: она спит в
своем запертом купе, - запертом на задвижку мною; она спит спокойно, как
маленькая девочка, какова она и есть, и я слышу ее дыхание, медленное и
спокойное, скромное, наконец! И Педро Хименес, как я и надеялся, наконец
подействовал.
Мне же не более хочется спать, чем пустить себе пулю в лоб. Даже
гораздо меньше...
Четыре недели тому назад я внезапно покинул Париж, вы знаете почему...
Сегодня я возвращаюсь, неожиданно... неожиданно!.. какая неосторожность!..
Безупречно прекрасная погода. Испанское небо - даже здесь, за Бургосом,
еще почти африканское! - кокетливо разукрасилось звездами. Самое полное, я
сказал бы, повелительное спокойствие струится со всего небесного свода на
всю землю. И под этим небом люди, которые не так злы, как глупы, осмелились
вчера и сегодня говорить о войне? Они не так злы, как глупы, конечно, но не
так глупы, как зловредны, если они, во что бы то ни стало, пойдут до конца.
И невольно я считаю по пальцам: Германия - семьдесят миллионов;
Австрия - пятьдесят миллионов; Франция - сорок; Россия - сто двадцать;
сколько всего? триста... нет: двести восемьдесят миллионов существ; считая
по шести или семи сражающихся на сто, они дадут круглым счетом двадцать
миллионов солдат, третья часть которых, может быть, останется на поле
битвы.*
______________
* И осталась. (Примеч. автора).

Прекрасные похороны для этого несчастного эрцгерцога; но если где-либо
на небе, или в другом месте существуют боги, мало-мальски справедливые и
сколько-нибудь внимательные к делам людей, эти похороны могут потребовать
много расплавленного свинца и кипяченого масла для буйных сумасшедших,
которые установили бы ход и порядок погребального шествия, не говоря уже об
искупительных жертвах и плакальщицах...
Двадцать миллионов солдат, какое безумие! Мы до этого дошли: все стали
солдатами! Ужасающая нелепость, смертельное безумие, которое непременно,
когда начнется война, должно привести к следующему: ко внезапной остановке
жизни народа, лишенного сразу всех своих жизненных органов, превратившегося,
из-за всеобщей мобилизации, в машины для убийства, и к быстрому истощению
всего капитала предков, накопившегося веками и завещанного нам всеми нашими
отцами, начиная с пещерного человека четвертичной эпохи, который убивал
медведя и мамонта, кончая более близкими к нам сверхлюдьми. Пастерами,
Бранлеями, Кюри, которые завершают завоевание земного шара и умеют делать
его день ото дня удобнее для жизни: здоровее, безопаснее, приятнее и