"Клод Фаррер. Подружки" - читать интересную книгу автора

гиацинтовое и нарциссовое поле, окруженное кустами роз и сирени, которые
распространяли такое сильное благоухание, что у гулявших быстро начинала
кружиться голова, - ни китайский киоск - забавный маленький павильончик (он
возвышался в конце цветочного поля, и его колокольчики, позванивая от
дуновенья ветра, пробуждали все соблазны роскоши в умах окрестных школьниц,
уже достаточно подготовленных к ним если не телом, то духом), - ни сама
вилла величиной с ладонь, новая и кокетливая, с оштукатуренными голубыми
стенами, с нависшей как зонтик крышей, с полом, выстланным гладкими
провансальскими плитками, - ничто не могло сравниться с этим маленьким
выложенным кирпичом прямоугольником, продолжавшим дом на уровне нижнего
этажа. Он находился со стороны, противоположной саду, и занимал пространство
между улицей Сент-Роз и тропинкой вдоль берега моря. Низкая ограда вокруг
всего участка служила балюстрадой этой террасы, и можно было, облокотившись
на нее, обозревать и дачную улицу, всю в зелени и цветущих кустарниках, и
широкий, как залив, Рейд с лиловыми берегами.
Улица Сент-Роз самая красивая из улиц Митра, самого красивого квартала
Мурильона. А Мурильон, торговая и морская окраина Тулона, в иерархии городов
следует сразу за Парижем, как город, в котором живут, чтобы любить с вечера
до утра и думать с утра и до вечера.
- Он был еще здесь в прошлую пятницу!.. - прошептала Селия, вспомнив
уехавшего любовника. Она постаралась представить себе пароход, быстро
уносивший его далеко-далеко, - большой белый пароход, с развевающимся черным
дымом. Его острый киль прорезал сейчас теплые волны Красного моря на пути из
Суэца в Перим. По не зависящим от нее обстоятельствам Селия разбиралась в
географии лучше, чем полагается женщинам ее круга. И названия Суэц и Перим
делали для нее вполне ощутимым то огромное и с каждым днем увеличивающееся
расстояние, которое отделяло ее от него.
- Он был еще здесь в прошлую пятницу, - повторила она. - В прошлую
пятницу мы обедали с ним на этой террасе. Он украсил весь стол венецианскими
фонариками. А прислуживал нам лакей из "Цесарки" вместе с Рыжкой. Как это
было славно, наш последний обед...
Она вся съежилась.
- Теперь я совсем одна, и лакей из "Цесарки" не придет сюда больше.
Рыжка ничего не умеет, не может сварить даже яйца всмятку. Не то чтобы Доре
была не права... Но не всем так везет, как ей. И так трудно устроить свой
дом, когда нет никого, кто бы помог тебе в этом.
И быстрыми шагами она вошла в дом. Лампа еще горела в спальне -
остальные комнаты были погружены в глубокий мрак, - а черный коридор
производил унылое впечатление покинутого жилья. Только из кузни пробивался
свет сквозь дверную щель: Рыжка доканчивала оставшееся после чая печенье при
свете какого-то огарка.
- Ты, я вижу, не стесняешься!
- А что ж! Ведь вы все равно уходите! Не лежать же им до завтрашнего
дня.
Она говорила с полным ртом и даже не поднялась с табуретки. И Селия
ничего не возразила, поддавшись ее наивно-дерзкому тону. Конечно, нужно бы
браниться, кричать, а лучше спокойно, не сердясь, взяться за девчонку,
обучить ее, "обтесать", как говорила маркиза, объяснив ей толком, что с
хозяйкой не спорят, что ее выслушивают стоя, а вечером, при наступлении
темноты, зажигают лампы. Конечно, нужно было бы сказать ей все это. Но это