"Раян Фарукшин. Цикл произведений "Родина" " - читать интересную книгу автора

ничего не болит. Опираясь на остатки стены, я медленно попытался встать на
ноги. С четвертой попытки мне это удалось - шатаясь, я стоял и шальным
взглядом рыскал в облаке пыли, пытаясь понять, что стало с остальными. Все,
кто серьезно не пострадал, вскочили и, не дожидаясь повторных взрывов,
ломанулись на улицу. В котельной остались только я и Сапог.
Сапог лежал на животе, но в абсолютно неестественной позе: ноги, выгнув
колени в обратную сторону, запрокинулись на спину, руки, скрючившись и
пальцами сцепившись между собой, торчали поверх ступней, голова, почти
надвое расколотая кирпичом, судорожно дрыгалась вверх-вниз. Крови почти не
было видно, все засыпало мелкой кирпичной крошкой. Я заплакал и, схватив
Сапога в охапку, выбежал на улицу. Кругом все взрывалось и моросило
осколками, землей и стройматериалом. Пригнув голову, я с предельной
скоростью помчался к зданию, в котором, по словам мотострелков, находилось
что-то типа полевого госпиталя.
За стеной, прямо у входа в здание, дежурили два бойца. Окинув меня
равнодушным взглядом, они указали мне на лестницу в подвал. Стараясь не
трясти залитую кровью голову друга, я осторожно спустился вниз.
Ничего более жуткого я, в своей недолгой жизни, еще не видел. В
подвале, и справа, и слева от ступенек лестницы, по которой я только что
спустился, на старых разодранных одеялах аккуратно сложенными в ряд лежали
тела наших солдат. Разные тела - обгоревшие, без рук и без ног, с
вывернутыми наружу внутренностями, с размноженными черепами, с едва
заметными дырочками от пуль. В тусклом свете одиноко мерцавшей засаленной
лампочки, все это походило на ад, огненным смерчем выжегшим эту землю и в
поисках новых жертв ушедшим дальше.
Пораженный такой страшной картиной я молча стоял и плакал от бессилия.
Как-то машинально руки мои разжались и опустились, бесформенной кучей
выронив тело друга на утоптанный песчаный пол.
Я не заметил, как из темноты появился боец. Он дыхнул на меня
перегаром, потряс за плечи и крикнул:
- Ты не стой здесь, иди наверх.
- А он? - тихо отозвался я.
- Я сам о нем позабочусь. Иди.
- А они?
- Погибли. Мотострелки из 81-ой. Их сейчас только принесли. Их ровно
тридцать. Твой, если уже умер, - тридцать первый.
- Тридцать первый... Это Сапог... Мой друг... Помоги ему... Он жив, я
чувствую, он жив. Он - не тридцать первый, он живой. Его надо спасти.
- Ты иди, я помогу, - боец, полотенцем вытерев мне лицо, развернул меня
к лестнице. - Иди-иди, подымайся.
Глухо шаркая по бетонным ступеням, я очень-очень медленно поднялся до
первого этажа. Один из бойцов караула, схватил меня за руку и остановил:
- Эй, ты как, в порядке?
- Тридцать первый, - безразличным голосом ответил ему я, и вышел под
обстрел на улицу.
Бойца по прозвищу Сапог я больше никогда не видел.

Братья.
- Задолбала такая жизнь! Все! Не могу я так! Лучше погибнуть, чем
сидеть здесь и смотреть на это! Эй, Усман, собирайся! Едем к своим! - Сосед