"Раян Фарукшин. Цикл произведений "Родина" " - читать интересную книгу автора

горя, страданий, боли. Новую волну исковерканных войной судеб.

эпизод третий: " Вэрхний шправа " (Пес. Татарстан.)
Я сидел в кресле стоматолога и щурился. Не то от яркого солнца, чьи
жестокие лучи, пробивая двойные стекла окна, светили прямо в глаза; не то от
нечеловеческой боли, сводившей меня с ума последние двое суток. Зуб болел
как бешеный. Я две ночи не спал и уже почти сутки ничего не ел, - мучился.
Не шел в зубной кабинет не от страха перед болью, а скорее, по еще детской
привычке боятся звука сверла, ломающего крепкую эмаль зуба. Но пойти в
стоматологическую клинику и добровольно сесть в кресло самого известного в
округе живодера мне пришлось самостоятельно. Если бы сегодня я этого не
сделал сам, на следующий день наверняка понадобилась бы карета скорой помощи
для вывоза совершенно беспомощного человека. То есть меня.
Пинком открыв дверь, в комнату вошел плотный, с пока еще немного
выпирающим пузом живота, мужчина лет сорока. Лицо красное, с пропаханными на
лбу тремя линиями глубоких морщин. Шевелюра густая, ярко-черная, ни единого
седого волоса не видать. Глаза - чисто татарские, хитрые, с прищуром.
Ладони, которыми мужчина покрутил у моего лица, были огромными, длинные
пальцы могли без труда удерживать на весу баскетбольный мяч. "Ну и врач!" -
покрылся я "гусиной кожей" представив, что две эти совковые лопаты залезут
ко мне в рот, и будут там ковыряться.
Осмотревшись и лукаво улыбнувшись, врач помыл руки в сверкающей
белизной раковине и, вытирая огромные, невероятных размеров, ладони о давно
уже не белоснежное вафельное полотенце, поприветствовал меня кивком головы.
Я ответил тем же.
На что жалуемся, больной? - он решительно заглянул в мой широко
открытый рот. - Болит, не болит?
Жуп болит... Вэрхний шправа. - с трудом прошептал я, из последних сил
вцепившись в ручки кресла.
Будем дергать?
Будем...
Сестра! - врач жестом пригласил к работе молодецкого вида медсестру -
Начнем!
Почти час двое, а затем и вовсе трое, медработников тщетно пытались
извлечь наружу мой, отказывающийся сотрудничать, трижды развалившийся на
части больной зуб. Только после третьего укола, когда две сестры стальной
хваткой держали мокрую, распухшую до безумства, голову, облаченные в
резиновые перчатки руки доктора наконец-то извлекли изо рта предмет всех
моих отчаянных страданий. Зуб. Здоровенный коренной зуб. Точнее, то, что от
него осталось. Изогнутый пожелтелый корень, да кусочек мяса, висевший на
конце этого ужасного чуда.
Мои мучители, шикарно улыбаясь, принялись мыть руки и вытирать намокшие
от пота лбы, а я - потерял сознание.

эпизод четвертый: "Звонок" (Пес. Татарстан.)
Достичь родного порога я смог только через час. От зубного кабинета до
дома - ровно километр пути, а я тащился как последний алкоголик: держался за
забор школы, за ветви деревьев, за ограды соседних домов. Открыв дверь, я,
первым делом посмотрел в зеркало, висевшее в прихожей. Дааа! Зрелище не для
слабонервных! Губы надулись до негритянских пропорций, щеки распухли, рот не