"Людмила Фатеева. Знай свое место" - читать интересную книгу автора

присмотром несчастных педагогов и хмурых обветренных красномордых
теток-колхозниц с крепким запахом перегара.
И в то запомнившееся лето наш класс привезли в трудовой лагерь
отрабатывать ежелетнюю повинность. Мы были уже большенькие, нагловатенькие.
Наша бойкая девичья компания презрительно отвергла робкие поползновения
деревенских парней на знакомство.
- А пошли вы на... - красноречиво чуть согнула правую руку в локте, сжав
кисть в кулак, широкоплечая Ленка и рубанула по сгибу этого самого локтя
ребром ладони левой.
Этот жест одинаково хорошо понимали и в городе, и в деревне.
- Ну вы, шмары городские, - протянул самый рослый чумазый пацан. - Ну, мы
вам ночью байгу устроим.
Ближе к ночи обещание припомнилось. Наш девчачий отряд начал
баррикадироваться. Но запоры были слишком не надежны: ни замков, ни просто
защелок на дверях и окнах не существовало. Они свободно распахивались от
мало-мальски приличного дуновения ветерка. Мы обезопасились как могли:
сдвинули кровати, привязали какими-то веревочками ручки дверей к спинкам
кроватей, придавили оконные рамы самыми тяжелыми предметами, которые нашлись.
Было страшно. Десяток девчонок, так уверенных в себе днем, свернулись
калачиками под одеялами, боясь даже переговариваться в ночи. В спальне стояла
такая тишина, что гудение и писк комаров звучали оркестром. Такая музыка еще
больше действовала на нервы. Угроза казалась вполне реальной и неотвратимой.
Из угла уже раздавались приглушенные подушкой всхлипывания. Казалось, еще
немного - и вся комната взорвется в едином порыве ужаса, и мы все с диким
криком выскочим на улицу, вырывая сонных взрослых из постелей своих и чужих.
Но пока висела тишина. Опасная, густая, как подсолнечное масло. И вдруг
среди угнетающей тишины раздался тонкий, но звонкий голос, непонятным образом
проделавший в масле спасительную дорожку:
- Я домой хочу... Дома мама... папа... А у папы двустволка...
Секунду или две поколыхалась в воздухе тишина и рухнула на пол,
придавленная дружным хохотом. Десяток молодых глоток, сбрасывая последние
капли страха, хохотали неудержимо.
Я не помню, что было потом. Наверное, прибежал кто-то из воспитателей, нас
успокаивали, грозили наказанием. Но что такое наказание в сравнении с
отступившим страхом? Мы победили. И эта легендарная "папина двустволка" долго
была притчей во языцех.
Ох, вернуться бы в то время, когда страх был так ничтожен. Сейчас меня не
спасет ни двустволка, которой у меня, кстати, нет, ни пистолет, который мирно
пока еще покоится в рюкзачке. Идет охота на волчиху...
Время шло, ночь сгущалась и старела. Через несколько часов она умрет,
уступая дорогу молодому, полному сил дню. Окна гасли одно за другим. Вот уже
полностью дом погрузился в дрему, оставив зрячим только один глаз: одинокое
окно на пятом этаже. Там тоже кто-то мается, подумала я. И подпрыгнула на
месте.
Память услужливо подбросила мне Федины слова об "ужаленном музыкой" парне,
который не задал Феде ни единого вопроса, увидев среди ночи у себя дома
незнакомого мужика. Мысли лихорадочно заскакали. Все равно долго я тут не
продержусь. А может..? А вдруг..?
Колебалась я недолго. Чтобы собрать вещи и уничтожить следы своего
пребывания мне понадобилось не больше трех минут. Сказав "спасибо" доброму