"Джон Фаулз. Бедный Коко" - читать интересную книгу автора

разу не встречался мотивационный анализ жертвы со стороны первопричины этой
ситуации. Он помахал фонариком.
- Тебе бы зашуметь, мужик. Я бы сразу отсюда вылетел, как доза
слабительного. Откуда мне было бы знать, кто ты такой.
- Могу ли я высказать пожелание, чтобы вы продолжали то, для чего вы
здесь?
И снова фырканье. Он продолжал смотреть на меня. Потом покачал головой.
- Фантастика.
Я воображал действия всякого рода, быстрые, целеустремленные,
различающиеся только степенью их неприятности, но никак не омерзительную
игру в непринужденную болтовню между незнакомыми людьми, которых свел
случай. Разумеется, мне следовало бы испытывать облегчение, тем не менее я
предпочел бы знакомого дьявола - или, во всяком случае, более похожего на
представления о ему подобных. Он, вероятно, понял это по моему лицу.
- Я потрошу пустые дома, друг, а не плюгавых людишек.
- Тогда, будьте любезны, перестаньте злорадствовать и смаковать.
Сказал я это резко, и мы погрузились в абсурдность еще на шаг. В его
голосе почти прозвучал мягкий упрек.
- Эй! Это мне положено дергаться. А не тебе. - Он развел желтыми
ладонями. - Только что пережил жуткий шок, знаешь ли. Ты же мог тут заряжать
дробовик. Да что угодно. И вышибить из меня нутро, едва я открыл дверь.
Я собрался с силами.
Разве не достаточно, что вы вломились в дом двух порядочных,
законопослушных и не слишком состоятельных людей и намерены забрать у них
вещи, особой ценности не представляющие, но которые они любят и берегут... -
Я не закончил фразу, возможно, потому, что не совсем знал, как именно
определить надменную небрежность, проскальзывавшую в его манере держаться.
Но мое негодование запоздало. Спокойность его голоса язвила тем больше, что
я сам на нее напросился.
- И уютный дом в Лондоне у них ведь тоже есть?
К этому моменту я понял, что имею дело с кем-то, кто принадлежит
непостижимому (для моего поколения) новому миру внеклассовой британской
молодежи. Я искреннейше не терплю классового снобизма, и тот факт, что
нынешняя молодежь отшвырнула столько прежних жупелов, меня нисколько не
смущает. Я просто хотел бы, чтобы они не отшвыривали заодно и многое
другое - например, уважение к языку и к интеллектуальной честности потому
лишь, что они ошибочно считают их постыдно буржуазными. Я хорошо знаком с
довольно похожими молодыми людьми на периферии литературного мира. Им обычно
тоже нечего предложить, кроме напускной эмансипированности, своей якобы
бесклассовости, а поэтому они цепляются за них с пугающей свирепостью.
Согласно моему опыту, их отличительная черта - обостреннейшая
чувствительность ко всему, что попахивает снисходительностью, то есть ко
всему, что бросает вызов их новым идолам сбившегося мышления и культурной
узости. Я знал, какую именно заповедь я только что нарушил: не владей ничем,
кроме грязной комнатушки на задворках.
- Понимаю преступление как долг хорошего революционера?
- Не хлебом единым, раз уж вы об этом.
Внезапно он взял стоявший у комода деревянный стул, повернул его и сел
на него верхом, положив руки на спинку. И вновь я был попотчеван указующим
перстом.