"Джон Фаулз. Бедный Коко" - читать интересную книгу автора

- Я смотрю на это так: мой дом грабители потрошат со дня моего
рождения. Понимаете, о чем я? Система, так? Вы знаете, что сказал Маркс?
Бедняки не могут красть у богатых. Богатые могут только грабить бедняков.
Мне вспомнился странно похожий - тоном, если не содержанием - разговор,
который всего неделю-две назад был у меня с монтером, чинившим проводку в
моей лондонской квартире. Он изволил двадцать минут убеждать меня в черной
подлости профсоюзов. Но у него был тот же вид неопровержимого превосходства.
Тем временем лекция продолжалась.
- Скажу вам кое-что еще. Я играю по-честному. Не беру больше, чем мне
необходимо, верно? Никогда по-крупному. Только дома вроде этих. Я держал
настоящие раритеты. Вот этими руками. И оставлял их там, где находил. Милые
старички легавые покачивали головами и говорили обездоленному владельцу, как
ему повезло: грабитель был без понятия. Только полный невежда мог проглядеть
поднос Поля де Ламери. Чайничек первого вустерского периода. Верно? Да
только полные невежды это те, кто не знает, что раритет - это петля у тебя
на шее, чуть ты до него дотронешься. Ну и всякий раз, когда я готов
соблазниться, я просто думаю о системе, понятно? Что ее губит? Алчность. Как
и со мной будет, если я ей поддамся. А потому я никогда не жадничаю. Ни разу
не сидел. И не сяду.
Очень много людей пытались оправдать передо мной свое недостойное
поведение. Но ни разу при столь нелепых обстоятельствах. Пожалуй, наибольшим
абсурдом была красная вязаная шапочка. Моим подслеповатым глазам она
казалась очень сходной с кардинальским головным убором. Сказать, что я начал
извлекать удовольствие из происходящего, значило бы далеко уклониться от
истины. Однако у меня возникло ощущение, что история эта обеспечит мне
приглашения на многие и многие званые обеды.
- Еще одно. То, что я делаю. Ладно, это ранит людей... ну, то, что вы
сказали. Вещи, которые они любят. И прочее. Но, может быть, это открывает им
глаза, какой дерьмовый обман все это кувыркание с собственностью. - Он
похлопал спинку стула, на котором сидел. - Вы-то когда-нибудь про это
думали? Ну, чистый бред. Это же не мой стул и не ваш стул. Не стул ваших
корешей. А просто стул. И по-настоящему - ничей. Я часто про это думаю.
Знаете, вот я возвращаюсь с вещами домой. Гляжу на них. Но не чувствую, что
они мои. Они просто то, что они есть, верно? Не изменяются. Просто
существуют. - Он откинулся. - А теперь скажите мне, что я ошибаюсь.
Я понимал, что любая попытка вести серьезный спор с этим шутом будет
равносильной тому, чтобы обсуждать метафизику Дунса Скота с цирковым
клоуном, неизбежно став объектом его шуточек. Его вопросы и издевки были
неуклюжим приглашением получить под зад, и тем не менее я все сильнее ощущал
необходимость пойти ему навстречу.
- Я согласен, что богатство распределено несправедливо.
- Но не с моим способом как-то это изменять?
- Общество просуществовало бы недолго, если бы все разделяли ваши
взгляды.
Снова он изменил позу, потом покачал головой, словно я сделал плохой
ход в шахматной партии. Внезапно он встал, отодвинул стул на место и начал
открывать ящики комода. Осмотр выглядел самым беглым. Я положил на комод мои
ключи и мелочь и теперь услышал, как он ее рассортировал. Но ничего в карман
не опустил. А я тем временем мысленно возносил молитву, чтобы он не заметил
отсутствие бумажника. Бумажник был у меня в куртке на вешалке за дверью,