"Константин Федин. Анна Тимофевна (Повесть)" - читать интересную книгу автора

ровод снежных саванов. Лабазы закрыты крепко-на-крепко, понавешены на
двери пузатые замки железные, точно пудовые гири. Чище снега собор воз-
вышается, горят на лазури куполов звезды ясные.
Холодно.
Через старое зеленое оконце глядит Анна Тимофевна на пустынную пло-
щадь, глядит широкими желтыми глазами на снежные воронки, на замки ла-
базные, на звезды куполов золоченые, и в желтых глазах ее раскрыт испуг.
Поджидает она мужа - ушел он с утра в собор к обедне, - уж смеркает-
ся, а его все нет. И не по себе Анне Тимофевне, потому что плохой это
знак, когда поздно возвращался Роман Иаковлев.
Весел он бывал лишь с похмелья, а когда напивался - свирепел и безоб-
разил. Напивался же всегда к вечеру, приходил тогда домой ночью и дебо-
ширил.
Глядит через оконце на площадь Анна Тимофевна, и мерещится ей в снеж-
ных воронках вихрастая голова мужа, и усы его колкие, как щетина, и ка-
дык острый на шее его, словно челнок в швейной машинке, взад и вперед
шныряет. Скалит зубы свои пожелтелые Роман Иаковлев, заливается смехом,
а губы точно шепчут:
- Погоди, я тебе ужо...
Раскрыт в глазах Анны Тимофевны испуг, жутко ей от носящейся в снеж-
ных саванах головы вихрастой, жутко ей оттого, что готовилась она к вес-
не, на третий год, замужества, впервые стать матерью.
После вечерни, из густой зимней тьмы, овеянная вьюгой морозной, яви-
лась Матвевна - соборная просвирня, женщина мягкая, сердобольная.
- Твоего-то сокровища, девынька, опять в церкви не было. Вожжа, поди,
под хвост попала...
Сидели в кухне за шипучим самоварчиком, гуторили отогретыми чайком
голосами, любовно промывали всем родным и знакомым косточки. Научала
мать-просвирня молодую псаломщицу приметам разным, гаданиям, уговаривала
подменить мужу обручальное кольцо золотое - кованым железным, позолоче-
ным: сразу станет благоверный тише воды, ниже травы. Уминала мягким ртом
жвачку тыквенных каленых семячек, на бубновую даму раскладывала тридцать
два листика:
- Неизбежный у тебя, девынька, случай жизни выходит... Интерес полный
в крестях... Крести кругом, одни крести...
Звенят в трубе вьюшки железные, ломится в печку вьюга студеная, наго-
няет страх на Анну Тимофевну:
- А что же, Матвевна, крести означать могут?
Растопляет мать-просвирня на лице своем улыбку, в пустом мягком рту
спрятаны у просвирни губы, говорит она острой бородой да носом, - не гу-
бами:
- Крести-то, девынька? Да крестинам быть - не миновать, милынька!..
И, словно только-что скатился с гладких плеч пуховой платок на коле-
ни, прикрывает себя хозяюшка торопливо, точно зябко ей.
Лукаво ловит выцветший глазок просвирни потупленный взор Анны Тимо-
февны:
- Ай, девынька, не мужнина жена? Пора, пора чай!..
- Страшно, - протягивает к старухе белую руку Анна Тимофевна.
- И, девынька! Перевяжем мизинец ниточкой суровой - глазом не морг-
нешь, как все кончится. А уж бабка-то я, повитуха-то!..