"Константин Федин. Анна Тимофевна (Повесть)" - читать интересную книгу автора - Не того боюсь, - шепчет Анна Тимофевна, да вдруг в тоске жаркой ру-
ками всплеснула и голову тяжелым камнем на колени гостьи своей уронила, рыдаючи. И будто придушил ее кто - рвутся из сердца самого слова беспа- мятные: - Доносить бы только... доносить!.. Перебирает мать-просвирня пальцами-коротышками спутанные волосы Анны Тимофевны, гладит мягкою, как просфора, рукою ее голову, а голова - пы- шет полымем, и слезы - словно угли. - Наша доля изначала такая. Мой-то отец дьякон, - упокой его душу, господи, - на что был смирен, - сидит, бывало, как безрукий. А поест сладко, да выпьет - то тебя за косу, то тебя в бок. Откуда руки-ноги возьмутся - скачет, козлу подобно! Так уж и знала: серединка сыта - края играют... Хорошо Анне Тимофевне с просвирнею, даже в дрему клонит и вьюшки в трубе как-будто звенеть перестали. А не успела она, на мороз выскочив, за гостьей калитку запереть, как простонали мерзлые ворота от ударов яростных, и закрутила вьюга хриплый голос хозяина: - Гря-дет в полу-у-у-унощи!.. Кинулась Анна Тимофевна с крыльца назад к калитке, подхватила под ру- ку мужа, а он перекатывается через сугробы - сам, как сугроб - весь в снегу, оледянелый, жесткий. А у жаркого шестка, не поддаваясь торопливым рукам жены и следя расписными валенками по полу, не водой становился снежный сугроб, а водкой - завоняла кухня трактиром с напитками. И вязло в спиртной вони охриплое лопотанье: паки!.. Говори, отвечай мужу, почему унывающе? Бди, бди, говорю тебе!.. Вот-вот подавится Роман Яковлев кадыком своим, - глотает слюни после каждого слова, но не переглотать всех - брызжет мягкий рот, как дырявый жолоб в оттепель. Рассыпал на столе вяземские пряники - в пакете принес от купца знако- мого - водит волосатой рукой по липким сладостям, угощает: - Почему не ешь? Ешь, говорю тебе, лопай! Я для тебя старался: три фунта сожрал - три фунта выспорил. На спор жрал, вот! Может, ради тебя сподобиться мог, а ты не ешь?.. Рыжий весь Роман, веснущатый, мохны торчат, ощетинились, похоже лицо его на груду пряников вяземских - пятнасто-желтое, клейкое, а в голосе нет-нет прозвенит что-то, как вьюшка, в трубе дребезжащая. - Лопай, а не то выгоню как есть за ворота!.. Тихая сидит против мужа Анна Тимофевна, в белой руке дрожит, рассыпа- ется колода в тридцать два листика, слышится ей голос просвирни: - Крести кругом, одни крести... И чуть внятно губами белыми шепчет, а то просит взглядом глаз одних испуганных: - Ромочка, ты бы лег... Торопится вьюга завалить до рассвета снеговыми горами крыльца да под- воротни, кряхтят, сопят на морозе тесовые лачуги, торкаются ставни в мерзлые оконца, будто путники, бураном настигнутые, о ночлеге молят. И как ни хоронись от крещенских ветров заречных, как ни затыкай щели да трещины паклей пухлою - выдует за ночь тепло горничное, скует стекла ле- |
|
|