"Константин Федин. Старшие и младшие " - читать интересную книгу автора

Именно чай подходил к нашему разговору, который Макаров вел
уравновешенно, неторопливо. Все в его повестях было прочно, устойчиво, они
обладали истинным героизмом, далеким от показной красивости.
Он велел принести полковое знамя, и через пять минут я помог ему
развернуть красное шелковое полотнище, и мы долго смотрели на него. Оно
дочерна опалено разрывами авиабомб и разорвано по углам в клочья. Оно
пробито осколками в десятке мест. От его древка не осталось следа. Его несли
и защищали по очереди пять знаменосцев. Все они были убиты. Кровью они
отстояли святыню, слава их смерти сделалась славой полка.
Макаров разгладил большой рукой спутанные нитки почерневших клочьев
шелка.
- У меня просили его отдать в музей, - сказал он. - Я отказался. Наш
полк будет хранить его всегда. Мы так и будем жить под ним, на войне и после
войны.
Мы сложили знамя опять.
Это исторически живое напоминание о самом горячем деле дивизии - о
переправе через Оку при деревне Савинкове. Много отличилось здесь людей, сам
Макаров носит за него орден Александра Невского. Страшная память об этом
деле осталась у артиллеристов, принявших удар немецкой авиации. Но слава
только и приходит тогда, когда преодолен страх и кровь пролита недаром: Ока
была форсирована, путь к Орлу завоеван.
Вот тут, у Савинкова, среди прочих прославился и тот разведчик, капитан
Бодаев, который потом попил чайку с коньячком в Орле. Тут он увидел немцев в
спину, к чему, как я писал, начал уже привыкать, потому что столкнулся с
немцами первый раз под Малоярославцем, второй - под Серпуховом, где трижды
был ранен, и вот теперь третий раз принудил их к повороту.
Разведчик всегда уходит далеко вперед со своей частью. А под
Савинковой, после того как гитлеровцы нахлынули со множеством танков и
самолетов и наша пехота под их давлением должна была отойти на позиции,
Бодаев очутился оторванным с горсткой автоматчиков. Он объединил их под
своим командованием с десятью солдатами, и у него получился отряд в двадцать
пять человек. С одним противотанковым ружьем и с пятнадцатью автоматами он
начал обороняться.
Очевидно, там, где дело идет о человеческом духе, математика отступает
и соотношение сил измеряется как-то иначе. Бодаев остановил семь самоходных
орудий, два танка и батальон немецкой пехоты. Он захватил трофеи и среди
них - противотанковое орудие. И он перебил целую роту противника.
Подобный материал совершенно непригоден для арифметических задачников.
Но зато на войне его применение дает отличный результат. Капитан Бодаев
сказал мне, что после Орла ему приходилось не раз захватывать в плен
гитлеровских солдат, и первое, что они при этом кричали, было: "Я - поляк,
я - поляк!" А ныне, в отчаянии забегая вперед, кричали: "Гитлер - капут!"
В полку Макарова я слушаю эпопеи солдатских деяний и убеждаюсь, что
воинские подвиги совершаются глубоко сознательно, но в пылу страсти. Сами
герои воспринимают их как нечто подразумевающееся, естественное и
рассказывают о них, будто мастер о проделанной работе, но о такой работе,
которой он отдал душу.
Мы сидим втроем среди все тех же развалин деревни.
Два моих собеседника, очень непохожие друг на друга, обладают одним
общим внутренним качеством: мне кажется - это ревность, ревность к делу. Они