"А.Г.Федоров. Оракул Петербургский (Кника 1, Интрига-безумие-смерть) " - читать интересную книгу автора

только из-за того, что имела повышенную эмпатию. Она так активно
включалась в процесс сопереживания, что спешила пустить слезу по любому
поводу, связанному со смертью, и урезонить ее было просто не возможно.
Несколько поодаль от письменного стола, поближе к батарее
центрального отопления, располагался небольшой квадратный топчанчик,
сооруженный лично Чистяковым. Ложе было укрыто небольшим матрасиком, на
котором возлежал любимец публики, принадлежащий Чистякову шикарный
американский коккер-спаниель по имени Граф. Это была гордость Михаила
Романовича. В собаку он вкладывал заботу, деньги, душу. Завел он его сразу
после того, как Муза неудачно разрешила свою недолгую беременность.
Однако отношения с Музой у пса были довольно прохладные, ну а Мише он
платил абсолютной преданностью и верностью. Муза нахально заявляла, что
Чистяков своей привязанностью к собаке пытается вымолить у Бога прощение
за невнимание к ней, - безвинно страдающей. Граф относился с доверием еще
к одному человеку - к Сергееву. Чистяков, исповедующий теорию переселения
душ, в том числе, от человека к животному, считал эту собачью
привязанность почти что безупречным тестом. Смысл которого заключался в
том, что в прошлой жизни они все трое были близкими родственниками, -
отсюда и взаимная симпатия. Музе в той компании, конечно, места не
отводилось, - это было еще одним поводом для скрытого женского протеста.
Она даже никогда не пыталась покормить Графа, ибо было ясно, что он
откажется принять от женщины пищу.
Любимым выходом на сцену для Музы было отпевание или светское
прощание в специальном "прощальном" зале больничного морга. В такие
торжественные минуты успокоить ее мог только классический стакан русской
водки. Известно, что "функция формирует орган". Вот и сформировался давно
у доброй женщины легонький цирроз печени, "завелись таракаши в головке",
стала пошаливать память.
Оставалась незыблемой чистейшая душа, таящая только один помысел -
привести тело покойного после вскрытия в приличное состояние (обмыть,
приодеть, придать лицу значительность), а затем организовать достойное
прощание. За это она получала не малые деньги - как говорится, "из лапы в
лапу" или "на карман". А потому могла позволить себе изысканность в
одежде, косметике, пище и напитках. От нее всегда исходило очарование
тонких французских духов. Правда, в сочетании со специфическими запахами
морга они не всегда удачно гармонировали. Анатом, страдающий аллергией,
порой готов был зарезать ее анатомическим ножом прямо на месте из-за
какого-нибудь нового обворожительного эксперимента.
Когда-то анатомическая фея была женщиной смешливой и податливой на
пламенную страсть. Стройностью ног, соблазнительностью линии попы и груди
она сводила с ума молодого анатома. От брачных уз он сумел ускользнуть,
свалив все на половую слабость, рано пришедшую к нему якобы под руку с
алкоголем. Но она его сказкам-отповедям никогда не верила.
Женщины и алкоголь, как известно, не совместимы. Но Муза бросилась
вдогонку Чистякову очень рано, как верная подруга, словно сняв себя с
"тормозов". Женщины, к сожалению, с такой дистанции сходят первыми -
деградируют быстрее и глубже. Еще великий Пирогов клялся: "Нет ничего
безобразнее, чем пьяная женщина и пьяный врач". Некоторым мужчинам удается
выкарабкаться из порока, женщины уходят в него подобно комете, ворвавшейся
в плотные слои атмосферы.