"А.Г.Федоров. Оракул Петербургский (Кника 1, Интрига-безумие-смерть) " - читать интересную книгу автора

Очень скоро пришлось делить сферы влияния: Муза пьет, а доктор только
выпивает и, не теряя квалификации, достойно "потрошит жмуриков". Сергеев
тоже соглашался с логикой жизни: можно ли Музе не пить, когда каждый день
приходится приводит в порядок растрепанные мертвые тела. С годами, когда
толерантность к алкоголю стала резко снижаться, у Музы чаще отмечались
сбои - путалась последовательность процесса. Принято считать, что первична
работа, а вторична выпивка. Плохо, когда искажается простая
последовательность. Здесь и начинается разворот "вектора личности".
Печальный женский порок в сочетании с патологической задумчивостью и
исследовательской страстью анатома приводил к курьезам. Однажды, на
выездном вскрытие в периферийной больнице, в плохо приспособленном морге,
страшно смахивающем на дровяной сарай, анатом, сделав разрез по Шору,
извлек комплекс внутренних органов, иначе говоря, "гусак". Потеряв
ориентацию в пространстве и времени, эскулап принялся исследовать
интереснейший случай, брать кусочки на гистологию, проникать в святую
святых - в клиническую тайну.
Он не обратил внимание на изменение обстановки: Муза ласково
замурлыкала песню, тщательно и со вкусом штопая тройным швом грудную
клетку ограбленного трупа. Бутыль со спиртом, найденная в тайниках чужого
морга, прибавила тепла. Халява греет быстрее и решительно. Муза
переместилась в иные переживания. Действовал лишь инстинкт
санитара-профессионала. Работа шла в автоматическом режиме - штопка была
основательной и крепкой; узлы завязывались столь жестко, что ни развязать
ни разрезать их было не возможно. Распорядившись спиртом, Муза по горячке
не смогла найти обычные лигатуры. Штопала она мертвое тело медной
проволокой, почему-то валявшейся на видном месте. Когда врач закончил
исследовать комплекс вынутых органов, то статус-кво уже восстановить было
практически нельзя.
На первые немые вопросы анатома Муза, пошатываясь, но мило улыбаясь,
взялась отвечать на чистейшей латыни.
- "Omnia mea mecum porto"! Затем перевела на русский, но с пьяной
отсебятиной, - Все свое ношу с собой, Ваше Величество!
Даже в этот, не столь торжественный момент, женщина пыталась вести
себя так, словно она Гертруда Великая. Святой образ восстал в помутненной
мозгу. Рассказ о Святом Сердце Иисуса услышан был на одной из мужских
посиделок. Отличился тогда все тот же Сергеев. Сейчас, находясь под парами
чистейшего спирта, ей почему-то казалась, что здесь Гельфский монастырь, в
котором она пребывает уже с пяти лет. Будучи огненно рыжей еврейкой, она,
наивная, мнила себя белокурой арийкой.
Истоки пламени страстей были у обоих разные: у рожденной в далеком
Эйслебене все исходило из религиозной святости и классического немецкого
мистицизма; у петербургской пассии - от бурления алкоголя. Муза готовилась
произнести самую ответственную в своей жизни проповедь. Войдя в роль
основательно, расширив максимально жгуче-черные глаза, мечущие искры, она
приближалась к трансу, после которого следует выключение сознания и
моментальное падения тела на пол. Для Чистякова такой исход не был
откровением.
Музе чудилась ясная цель - объяснение "Божественного Благочестия".
Ничто иное, как отповедь любимому отступнику, заблудившемуся в сомнениях,
готовилась выплеснуть разгневанная кошка. Но спиртные вихри повели