"А.Г.Федоров. Оракул Петербургский (Кника 2, Мистика и реальность) " - читать интересную книгу автора

мазнуть его основательной (спору нет!) пощечиной по выхоленному лицу.
Потому и жизнь его шла по расходящемуся рельсовому пути,
свидетельствующему о душевном и бытовом конфликте: обрывки неосознанного
православия - экстравагантные эстетические эскапады; потерянная родина -
завоевание места под солнцем в чужих землях. Отсюда исходит вопль одного
из героев его произведений: "Слова у меня топчутся на месте, писал
Цинциннат. - Зависть к поэтам. Как хорошо должно быть пронестись по
странице и прямо со страницы, где остается бежать только тень - сняться -
и в синеву". Но такое возможно только на родине, дома.
Безумный блеск слова, блестящее владение языком - все это скользит по
зеркальной поверхности потерянной родины, не задевая до поры до времени ее
холодной к нему поверхности и выливается в шутовство, в поиск способа
удивить весь мир! Найти, растолкать локтями, раздобыть место под солнцем!
Отсюда следует оговорки, спотыкание, скольжение, удары и падения: "Я
полагаю, что боль расставания будет красная, громкая. Написанная мысль
меньше давит, хотя иная - как раковая опухоль: выразишь, вырежешь, и опять
нарастает хуже прежнего". Все это слова инвалида, или человека
предчувствующего расплату за дерзость. Именно раковая опухоль добьет
страдальца в финале! Здесь прецедент для дружбы с образом таксы - смелой,
решительной, безрассудной, трудолюбивой, но - с гиперболизированным
самоуважением, достоинством, равным гордыне. А Бог гордых не любит, Он их
наказывает! "Ибо от избытка сердца говорят уста. Добрый человек из доброго
сокровища выносит доброе; а злой человек из злого сокровища выносит злое".
Все перипетии жизни БВП, как собственно и жизнь каждого землянина,
подчиняется формулам иного свойства, чем могут изобрести сами люди. Можно
придумать и затеять сложный разговор о пассионарности, но то - мыльные
пузыри в тазике с грязным бельем. Дело, безусловно, не в абстракциях,
удобных для муссирования вялым человечьим умом. Божье откровение все равно
останется за его пределами, ибо люди, "называя себя мудрыми, обезумели и
славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и
птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся"... Генетика то же лишь игра по
определенным правилам. С ее помощью можно приближаться к абсолютной
истине, но не достигнуть, не дотронуться рукой до ее ядерного блеска.
Формула нашего бытия дана в Священном Писании. Надо только уметь его
читать, оценивать и понимать. Вездесущий проводит над землянами
эксперимент, ставя и наблюдая какой-то особый опыт. Писатель обязан
чувствовать это всеми фибрами души, а не кичиться надуманным атеизмом.
Всевышний мешает генетический коктейль, выводя особую породу людей,
видимо, толерантную к греху. Занятно, что скопище напыщенных земных
мудрецов пытается доказывать право называться сверхчеловеком, спорить с
Богом. Похоже, что именно о ком-то из них БВП походя заметил: "Мнимый
сумасшедший, старичок из евреев, вот уже много лет удивший несуществующую
рыбу в безводной реке, складывал свои манатки, торопясь присоединиться к
первой же кучке горожан, устремившихся на Интересную площадь".
Вздохнем с очищением, выполним гипервентиляцию, и запомним:
расшифровывая генетические коды, необходимо помнить, что "плясать должно
от печки" - от Адама и Евы, от первых звеньев их потомства. Весь мир,
персоналии человеческих этносов делятся на Каинов и Авелей - это вторая
ступень разветвления родословия человеческого и его же универсального
греха. С такой дифференциации должен начинаться любой анализ жизни