"Евгений Александрович Федоров. Большая судьба (Роман)" - читать интересную книгу автора

заботятся, а нашему брату там никакого внимания. Придется самому надежно
становиться на ноги. А всё же тужить не следует, сударь.
- Спасибо! - с теплотой поблагодарил старика Павел Петрович и
откланялся.
Всё сообщенное департаментским чиновником относительно директора
фабрики оказалось справедливым. Гергард Эверсман действительно энергично
тянул из Германии на Урал своих друзей и родственников. За короткий срок
их немало перекочевало в Златоуст, и там им жилось сытно и привольно.
Недаром вице-консул в Любеке Шлецер в конце 1816 года сообщил русскому
министру финансов, что "дошедшие в германские города слухи о спокойной
жизни в Златоусте иностранных оружейников возбудили желание и в других их
соотечественниках, числом до 333 человек, разделить с ними счастливую их
участь".
Сообщение вице-консула угодило в Санкт-Петербург ко времени. Директор
горного департамента поручил Эверсману снестись со Шлецером и приступить к
вербовке иностранных мастеров. Пользуясь широким доверием, директор
фабрики не замедлил приступить к найму своих соотечественников на весьма
выгодных для них условиях. В апреле 1817 года Шлецер отправил из Любека в
Россию семнадцать немецких мастеров, нанятых им в Золингене и Клингентале.
Иноземцы вместе с семьями прибыли в Кронштадт и разместились в двух
трактирах. Как ни уговаривал их представитель департамента, прибывшие не
торопились покинуть гостеприимный город, где неплохо можно было пожить за
счет Российского государства.
Между тем наступила осень. По утрам с моря на город наплывал густой
туман, который рассеивался только к полдню. В парках и на бульварах шуршал
палый ржавый лист. В один из хмурых дней Аносову довелось встретить в
департаменте Дитенгофа. В канцелярии стояла гнетущая тишина, которую
нарушал только скрип перьев. Писцы, склонив головы, усердно писали,
изредка тревожно поглядывая в сторону директорского кабинета. За массивной
полированной дверью рокотал громовой бас. Старичок чиновник, с тусклыми
склеротическими глазками, придвинулся к шихтмейстеру и пугливо прошептал:
- Слышите, сударь, грозно-то как! Ох, господи! - протяжно вздохнул
он. - Не в духе его превосходительство. По всем статьям отчитывает
господина Дитенгофа. В неурочный час попался голубчик под сердитую руку!
Когда из кабинета вырывались сильные окрики, старичок втягивал голову
в плечи и испуганно крестился:
- Пронеси господи! Сохрани раба божьего... Ну и разнос, ну и разнос!
Спаси нас и помилуй! - обеспокоенно покачивал он плешивой головой.
Вдруг дверь с треском распахнулась, и из нее, словно клубок,
выкатился плотный красный толстячок в темно-синем вицмундире. Он
прикладывал к желтому темени носовой платок и на ходу выкрикивал:
- Я их выгоню из трактиров! Пусть едут на завод!
Чиновник подмигнул Аносову:
- Это и есть господин Дитенгоф. Действуйте, сударь!
Павел Петрович быстро поднялся со стула и твердым шагом направился к
толстячку.
- Вы кто такой? - рассерженно спросил тот, моргая белесыми глазами.
- Шихтмейстер Аносов, назначен в Златоуст. Позвольте вместе с вами
выбыть в Кронштадт и поторопить моих спутников! - спокойно и деловито
предложил Павел Петрович.