"Евгений Александрович Федоров. Большая судьба (Роман)" - читать интересную книгу автора

- Послушайте, это уж слишком! Что может сделать ваша мошна со златом,
если разум не будет ею править! Разум, государственные учреждения -
превыше всего:
Купец засопел, снова полез в дорожный мешок, добыл баклажку и отпил
из нее. Глаза у него озорно блеснули. Он укоризненно покачал головой и
сказал:
- Эх, барин, барин, все-то мы грешны! Все-то мы поклоняемся золотому
тельцу. И разум, и труд - всё я за сей презренный металл возьму! И потом,
разве я не тружусь? - куражась, продолжал купец. - Я, может, ночь не сплю,
а утром первым подымаюсь.
- Без вашего труда прожить можно, а вот без этих рук, - Аносов кивнул
на пешеходов, - и хлеба не взрастишь!
- Эх-ма! - недовольно отмахнулся подрядчик. - Видать, господин, вы
весьма молоды, что не знаете настоящей цены рабочим рукам! Да я их в эту
жменю, - он сжал огромную пятерню и, потрясая ею, выпалил: - я их сюда
загребу, сколь хочу, за квас да за ржаную ковригу! Алтын им цена, да и то
в базарный день!
Купец развалился, распушил бороду и снисходительно посматривал на
Аносова. Павла Петровича раздражала эта самоуверенность в гостинодворце;
он замолчал и отвернулся от него. С горечью подумал: "Какой мрак
распростерся над страной. Рабство и голод - неизбежные спутники народа! В
деревне у исконного русского пахаря нет хлеба. Толпы тружеников торопятся
в город к подобным живоглотам и попадают в горькую кабалу... Где же
правда?" - Он вспомнил одно рукописное стихотворение неизвестного поэта.
Сейчас эти строки приобрели глубокий смысл. Сколько в них страшной иронии!

Жил неровно мой сосед
(Знать, за то его пороли):
Много соли - хлеба нет,
Много хлеба - нету соли.
Я живу ровней куда,
Не гневлю задарма неба:
У меня, брат, завсегда
Нет ни соли, нет ни хлеба...

Купец, покачиваясь, дремал. За окном дилижанса по-прежнему тянулась
скучная однообразная дорога: исхоженная, изрытая колесами, избитая
копытами замордованных коней, размытая осенними дождями и сейчас скованная
морозом. Мимо проползали убогие деревушки с избенками, крытыми дерном или
старой соломой.
"Что изменилось с тех пор, как по этому же тракту проезжал
затравленный Радищев? - спрашивал себя Аносов. - Ничего! Когда же честный
человеческий труд получит настоящую оценку? Боже мой, как тяжко всё это
видеть..."
Карету в эту пору энергично тряхнуло, и она стала валиться на бок.
- Безобразие! - вскричал чиновник. - На каторгу такого ямщика!
Купец испуганно открыл глаза.
- Батюшки, никак гибнем? - заорал он и полез из кузова.
Пассажиры всполошились, засуетились. Однако ничего страшного не
случилось. Дилижанс остановился, покривившись на сторону. Ямщик распахнул