"Евгений Александрович Федоров. Большая судьба (Роман)" - читать интересную книгу автора

дверь и объявил:
- Прошу господ выйти. Сломалось колесо. Напасти большой нет, благо
рядом кузница и постоялый двор. Пожалуйте!
Ругаясь, ворча, кряхтя и разминая бока, все вылезли из экипажа. За
ними последовал и Аносов. Рядом - грязная деревенская улица, на окраине -
закопченная кузница, из которой раздавался веселый перезвон наковален.
Пассажиры вереницей потянулись на почтовую станцию обогреться и
переждать, когда сменят лошадей и исправят сломанное колесо. В помещении
станции и подле нее было шумно и тесно. Тут толпились и спорили о ценах
купцы, скупщики, приказчики, подрядчики. Они держались независимо и на чем
свет стоит громогласно ругали станционного смотрителя. Вот неподалеку, в
углу у самовара, разместилась легко, не по-зимнему одетая группа
странствующих актеров. Особняком, недоступно держались военные и
фельдъегери. Высокий усатый офицер, бряцая палашом, закричал станционному
смотрителю:
- Эй, ты, коней! Живо!
Маленький тощий старичок - коллежский регистратор - в изрядно
поношенном мундирчике жалобно заморгал ресницами:
- Потерпите, сударь, малость. Лошадей повели на перековку. Видите,
какой путь трудный!
- Сказано, лошадей! - стоял на своем фельдъегерь. - Я тебя самого
подкую, шельмец!
Старик, втянув голову в плечи, покорно стоял перед буяном. Он казался
жалким и беспомощным.
"Вот он - "коллежский регистратор, почтовой станции диктатор!" - с
горькой иронией подумал Аносов, вспоминая слова поэта Вяземского.
Станционный смотритель выглядел самым несчастным человеком на свете.
Аносов весь вспыхнул, когда фельдъегерь размашистым шагом подошел к
старику и ударил его по лицу.
- Коней! - еще громче заорал курьер.
- Как вы смеете! - становясь между офицером и коллежским
регистратором, повысил голос Павел Петрович.
- Прочь с дороги! - попытался было прикрикнуть на Аносова
фельдъегерь, но вдруг осекся и замолчал под решительным взглядом юноши.
- Батюшка! - взмолился старик. - Сейчас придут кони... Вон уже с
перековки ведут! - показал он в оконце.
Там среди поля темнела полуразвалившаяся кузница. Подле нее
копошились люди, стояли кони, тарантасы. Аносов круто отвернулся от
фельдъегеря, подошел к двери и решительно распахнул ее. Клубы холодного
воздуха перекатились через порог. На душе Аносова кипело. Чтобы скорее
уйти от греха, он вышел на улицу. В кузнице, маня и зазывая к себе, пело
железо. Ах, как он соскучился по металлу! И, решительно перейдя дорогу,
молодой шихтмейстер направился к мастерской. Через поле, припорошенное
снегом, он добрался до нее. Кузница была старая, с прогнившей крышей,
внутри ее глухо стонал и вздыхал одинокий мех, - казалось, это старик
задыхается от удушья. В полутьме валялись сошники, топоры, куски старого
железа и другой хлам. Подле кузницы стоял дилижанс со снятым сломанным
колесом.
Ямщик уламывал бородатого кузнеца:
- Ты, батюшка, бросай все дела, берись за наше!