"Евгений Федоров. Демидовы " - читать интересную книгу автора

- Давай еще!
Акинфка со страхом поглядывал на царя. Огромный, плечистый, усы
взъерошились, лицо заблестело от пота, перемазано в саже; освещенный
красным заревом горна, Петр щурил выпуклые глаза и приговаривал:
- А-га-га... Ладно! - И ударял молотом по раскаленному добела железу
так, что искры сыпались огненным дождем да наковальня дрожала и гудела,
готовая, казалось, рассыпаться под молотом.
Акинфка сиял от восторга:
- Вот так царь! Даром не ест хлеба. Получше другого кого бьет молотом.
До полудня знатный гость проработал в кузнице Антуфьева. Царю по душе
пришлось, что подмастерья и работные люди не толпились, не любопытствовали
зря. Работа и при нем кипела своим чередом. Строгий взгляд Никиты никому
не давал передышки: люди работали умело и споро.
В полдень Петр тут же умылся над бадейкой, надел Преображенский мундир:
- Ну, кузнец, веди к столу.
Подергивая судорожно плечом, царь вышел из кузни и пошел вдоль улицы.
Шел он солдатским шагом, помахивая на ходу правой рукой; шаги его были так
быстры и широки, что кузнецы еле поспевали за ним.
В доме Никиты Антуфьева было чисто, опрятно; обстановка горницы - под
стать хозяину: проста и сурова. Дубовый стол, крытый льняной скатертью; в
углу иконы, перед ними - огоньки лампад; вдоль стен - дубовые скамьи, на
полу - домотканые половики. На столе - немудрая еда: щи с бараниной, пирог
с говядиной. Кузнец подошел к горке, вытащил даренный царем серебряный
ковш и налил виноградного вина.
За цветной занавеской зашептались женщины. Петр покосился на занавеску
и приложился к ковшу. В ту же минуту он поморщился, фыркнул и отставил
ковш. На его лбу собрались морщинки; он повел бровью:
- Ну и дрянь! Не к лицу русскому кузнецу держать такое вино!
- Государь! - испуганно сказал Никита. - Ни в жизнь я не брал в рот
хмельного. В металлах толк разумею, а в хмельном - что курица! И припас
французское только для такой радости!
По правой щеке царя прошла легкая судорога:
- Отнеси ты, кузнец, это добро назад, а мне подай-ка лучше нашего
русского простяка!
Никита живо поднес русской водки, гость выпил, крякнул; остался
доволен.
- Где хозяйка? - спросил Петр. - Куда женку упрятал? Зови к столу.
Охота не охота, а пришлось кузнецу звать женку к столу. Вошла
молодайка, румяная, круглая, с густой бровью, статная. Царь весело
поглядел на бабу и пожелал:
- Хочу, хозяйка, из твоих рук меду испить.
Баба зарумянилась, поклонилась.
Выкушал гость из рук жены Никиты ковш меду, опять крякнул, обнял
хозяйку и сочно поцеловал. У вспыхнувшей стыдливым румянцем женщины от
царского поцелуя закружилась голова, пол заходил под ногами: "Эк как!
Царь, а покрепче кузнеца целует!"
Отобедав, Петр уселся в свой возок и повелел Никите вместе с ним ехать
в воеводскую избу. Там он показал иноземное хорошо сработанное ружье и
спросил:
- Что, Демидыч, можешь ли ты такие сделать?