"Георгий Федоров "Басманная больница" (повесть ) [H]" - читать интересную книгу автора

от своего довольно двусмысленного положения, но понимал, что ей сейчас еще
тяжелее. И вот теперь она ушла делать укол, а с ее способностями к этой
процедуре вряд ли скоро вернется. А надо бы.

...Во время работы в Каракумах я вынужден был пить из верблюжьих
колодцев воду немыслимой жесткости. Даже когда руки ею вымоешь, они
становились белыми, словно надел бальные перчатки. Правая почка не
справилась, и в ней образовался камень. Он вызывал приступы,
сопровождавшиеся сильной болью, мешал работать, двигаться, что мне, как
археологуэкспедиционнику, было особенно необходимо.

Хлопотами лечащего врача, при помощи справок и ходатайства, получил я в
конце концов испещренный подписями и печатями рецепт, а по нему - десяток
ампул морфия. Семен Абрамович быстро, как и все.
что требовало смекалки и ловкости рук, научился во время приступов
делать мне уколы. Это помогало, но приступы становились все сильнее и
чаще, и вот, в разгар экспедиционных работ, в июне 1955 года я вынужден
был уехать в Москву, лечь в больницу, где рентген и зверское исследование
под названием цистоскопия показали, что камень довольно большой и ничего
хорошего от него ждать нельзя.

Известный хирург-уролог Лев Исаакович Дунаевский, главный врач
урологического корпуса Басманной больницы, вырезал мне этот камень.
Зашивая большой, около 30 сантиметров длиной, разрез, его ассистентка
Раиса Петровна оставила небольшое отверстие, в которое был вставлен
резиновый катетер для отвода из оперированной почки гноя и других
выделений. Видимо, во сне я случайно неудачно повернулся, и получилось
неладное. А Галя появится неизвестно когда.

Но она пришла неожиданно быстро и безмолвно встала возле моей кровати
расплывчатым белым пятном.

- Понимаешь, Галя,- как можно спокойнее сказал я,-у меня катетер
сдвинулся. Видимо, началось кровотечение.

Галя вскрикнула.

- Да тише ты,- сердито одернул ее я.- Обработай йодом рану и залепи ее
пластырем. Им же укрепи катетер. Света не зажигай. Возьми фонарик.

Но Галя не послушалась, и под потолком вспыхнула яркая без абажура
лампа, осветив нашу палату и шесть коек, стоящих в два ряда, по три в
каждом, разделенные только тумбочками.

Пока Галя бегала за йодом, пластырем и другими снадобьями и
обрабатывала рану, я искоса оглядел палату. Мне еще не разрешили
поворачиваться на бок, только лежать на спине, так что угол зрения был
ограничен, но кровать Павлика я все-таки увидел. Он не спал. Как и я,
лежал на спине, но, в противоположность мне. без всякой надежды
когда-нибудь повернуться на бок. Небольшие серые глаза его были раскрыты и