"Георгий Федоров "Басманная больница" (повесть ) [H]" - читать интересную книгу автора

Она ответила тихо. как будто нас кто-то мог услышать:

- Знаешь, по медицине для Павлика уже давно летальный исход должен был
наступить. Как он держится. понять нельзя. Конечно, Лев Исаакович, что
мог, сделал. Да понимаешь, когда он с ножом дернулся, все порвал, и теперь
уже не поправишь. Наверное, он держится на том, что ему очень рассказать
надо, а может, если продержится, снова организм чудо сделает, успеет.
Ничего нарушать нельзя. Если Лев Исаакович сейчас придет, Павлик может
решитьтретий звонок, и прощай. А так пусть рассказывает.
вдруг да успеет.

- Рассказать, что ли?

- Организм успеет совладать,-терпеливо объяснила она,-а Лев Исаакович
глаз не смыкает.

Когда мы вошли в палату, там по-прежнему горел свет и Павлик все еще
спал. Но через несколько минут проснулся, и Мария Николаевна снова сделала
ему укол. Он, однако, на этот раз не уснул и. найдя меня воспалившимися
глазами, сказал:

- Сядь и возьми меня за руку.- Л потом продолжал, как будто и не
прерывался его рассказ, и даже чему-то улыбнулся своими искалеченными
губами.- Танки-то танки, да они по тундре, по болотам не пошли-увязли. А
мы идем, лагеря освобождаем, всех катов в расход. Небось жалеешь эту
мразь,-неожиданно обратился он к Марку Соломоновичу.

- Всякую тварь жалко, Пашенька,-смиренно ответил тот, вставая.-Однако
господь наслал на египтян десять казней не за то, что они обратили евреев
в рабство и четыреста лет их так держали, а за то, что они хотели помешать
евреям освободиться, когда те смогли.

Павлик подозрительно посмотрел на Марка Соломоновича, наморщил лоб, но
вскоре продолжал:

- Сук ихних, вохровских. мы не трогали, ну и ребятишек, конечно, тоже.
Уже до Воркуты километров пятьдесят осталось. Там уже семьи ихние вывозят,
эвакуация идет, архивы жгут. Тут наша разведка донесла: десант в заслон
перед Воркутой выбросили. Ничего, братва. Мы еще поглядим, кто кого
(десантники или мы, кровью мытые-перемытые, да все больше нашей же
кровью). Тут, однако, штурмовики, как коршуны, налетели. Ладно-вохра,
каты, они и есть каты. А ведь это летчики, солдаты. На бреющем летают.
Ревут моторы, пулеметы трещат, патронов не жалеют. с воздуха
расстреливают, высматривают, кто еще шевелится-добивают. А с земли им
стоны и мат, надо думать-через трескотню слыхать. Многих перебили, многих,
да не всех. Меня тоже пули ихние не достали. Это уж потом один из
заградотрядов при
хватил. Били так, что долго кровью харкал. Отвезли почти к самой
Воркуте и в особый лагерь-это каторга, значит, для политиков. На ватнике
спереди и сзади, на шапке и на штанах-номера, на тряпках пришить всем