"Георгий Федоров "Басманная больница" (повесть ) [H]" - читать интересную книгу автора

- Там со всех концов России народу хватало. Но не как у урок-все друг
за дружку держатся, и придурки не такие, как везде. Стукачи, если и были,
помалкнвали( человек пять-шесть замочили, вот они и молчок. Когда Сталин
помер, все наши зэки свои номерные шапки вверх кидали, "ура!" кричали. На
амнистию стали надеяться, она и вышла, да только не нам, а блатным. Зато
когда Лаврушку ухлопали, портреты его из КВЧ и отовсюду убрали, тут стал
волноваться народ. Но только нам еще горше стало. Лютовала вохра и вся их
кодла. Может, чуяла, что мы уже не такие стали, что не конца срока ждем,
не на него надеемся. Я, представляешь, шесть лет с нашими каторжными
отбухал, а все привыкнуть к ним не мог, как они живут, как говорят. Но и
как раньше, жить тоже не мог. тянулся к ним. Когда мороз и угольную пыль
глотал, когда кайлом из последних сил махал, все с ними полегче казалось.
Полегче, да нелегко. Но рядили наши не как в ИТЛ: "Умри ты сегодня, а я
завтрак-а по-другому: "Живы будем-не помрем!"

Комитет у них появился-человек десять примерно, всех их никто не знал.
На виду-только главный, совсем пацан. Дима звали. Был он студент из
Москвы, на инженера учился, когда десятку схлопотал. Так если кто ослабнет
совсем от кайла, от пыли этой
угольной клятой, комитет ему хлеб давал и напередки-свой. Так и
держались друг за дружку. Стал я чуять, что-то готовится, а что, понять не
могу - на резню не похоже. Спросил у Димы, а он только ощерился: "Потерпи,
солдат, скоро узнаешь".

По лагерю параши ползут и ползут. Этапы новые редко приходить стали, и
все больше не с воли, а из других лагпунктов и командировок. От них тоже
параша - полыхает в лагерях. Вот прошлая зима настала, такой лютой еще не
было. за пятьдесят градусов заходило, а нас все одно в шахты гонят-там,
дескать, теплее. Дима сказал, в этих местах такие зимы в норме, ведь за
Полярным кругом стоим. Кодла не хуже мороза лютует. Из стоячих карцеров
все чаще мертвые ледяные чурки выпадали. Вот как-то настало утро, а оно
там зимой, да и целый день, как ночь, все одно-тьма. Время по звону рельсы
узнавали.
Выстроили нас на утреннюю поверку и на развод: в шахты идти. Проверку
прошли, а как скомандовали:

"Первая бригада, марш!"-все стоят и не шевелятся.
Майор пузатый, начальник лагеря то есть, сразу с лица спал, снова,
теперь сам, команду кричит. А мы молчим и стоим. Тут его, да и всю его
кодлу из зоны как ветром сдуло. Майор закричал, чтобы прожектора и лампы
вырубили. Стоим в темноте. Молчим. А он.
видно, сообразил, раскумекал, что в темноте-то и подорвать из зоны
легче, приказал снова врубить свет.

Тут Дима вышел перед строем:

- Комитет предлагает соблюдать порядок и дисциплину. На работу не
выйдем, пока наши требования не выполнят. А требования такие,-вынул
бумажку, прочел: "Снять номера с одежды и решетки с окон бараков. Отменить
стоячие карцеры. Бараки на ночь не запирать. Рабочий день сократить до