"Павел Ильич Федоров. В августовских лесах (про войну)" - читать интересную книгу автора

перехитрить их и потом вывернуть наизнанку, а сам даже не изучил Ивана. Он
держит в руках власть. Если ему намекнуть на червонцы, он наверняка
откажется и составит какой-нибудь протокол или другую бумагу. Надо хитрее
что-нибудь придумать.
- Что же можно придумать?
- Не беспокойся только и не горячись. Я придумаю так, что Иван не
донесет.
- Ты уже придумал? - тяжело дыша, шагнув к сыну, спросил Юзеф.
- Может, и придумал... - Владислав, сверкнув глазами, первый раз в
жизни с грубой злостью сказал отцу: - Ты лучше не расспрашивай, коль не
можешь держать за зубами свой болтливый язык.
И, оставив растерянного родителя одного в саду, ушел в дом.


ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Соскочив с кровати, Галина подошла к окну.
В лицо ей ударил ослепительный луч солнца, скользнул по растрепанным
каштановым волосам и осветил старенькое коричневого цвета платье, из
которого она давно уже выросла. Прижав к груди маленькие на деревянной
подошве башмачки, Галина осторожно влезла на подоконник и спрыгнула в сад.
С бурно колотившимся сердцем девушка, не останавливаясь, вышла на задний
двор, где находился крытый соломой сушильный сарай. За сараем до недалекой
опушки леса тянулось начинающее желтеть картофельное поле.
Ей жалко было покидать родной дом, но и тяжело было ощущать
вздувшийся на шее рубец от сыромятной супони. Еще более тяжело было
слушать шепотливый, задыхающийся голос матери, когда она говорила отцу,
что ненавидит новую власть и с радостью ждет ее гибели, которую предрекает
какой-то Сукальский. Галина четко видела перед глазами всех этих ставших
ей близкими советских людей, которых она полюбила, как и своего Костю.
Он-то и сблизил ее со своими друзьями и многое научил понимать. А теперь у
нее хотят отнять его, а может быть, и убить.
Галина вдруг рванулась и бегом побежала к заставе, словно любимому
человеку уже сейчас грозила смертельная опасность.
Прошлепав босыми ногами по мосту, Галина спустилась в крутую
ложбинку, заросшую кустами черемухи. Сначала узкая тропа вела вдоль
канала, а затем поворачивала вправо, на небольшую высотку. У ската этой
высотки начинался забор с колючей проволокой. За забором, рядом с
командирским домом, стояла маленькая деревянная баня. Чуть повыше виднелся
бруствер траншеи. В центре двора находилась длинная, из красного кирпича
конюшня с высоким коньком. Параллельно ей стояла одноэтажная каменная
казарма. В ней же были и все остальные служебные помещения.
Обогнув командирский дом, Галина, мельком взглянув на занавешенные
окна, пошла к центральным воротам. Со двора доносились смех солдат и
задорные хлопки ладоней. Сквозь щели забора было видно, как рослые, в
сапогах и брюках, но с обнаженными загорелыми спинами пограничники
сильными движениями кидали через сетку волейбольный мяч. Один из играющих
- бритоголовый - был в синих военных брюках и в красной шелковой тенниске.
В воротах Галину встретил высокий белокурый командир с тремя
треугольниками на зеленых петлицах и с красной повязкой дежурного на