"Павел Ильич Федоров. В августовских лесах (про войну)" - читать интересную книгу автора

Скука и грусть, присутствующие на этой в действительности невеселой
свадьбе, как вы все полагаете, исходят из моего поведения... Я молчал
потому, что не хотел говорить пустых, ничего не стоящих слов. Разве не
грустно и не печально, что за этим столом нет родителей невесты? Грустно,
а нам, советским людям, еще и дико. Грустно, и это не спрячешь ни за
какими красивыми словами. Почему так невесело, почему так тяжело нам всем?
Да потому, что совершено зло! Совершено преступление! Не делайте ужасных
лиц! Не думайте, что я буду обвинять этих молодых людей, нет! Они
поступили по влечению своих молодых, горячих сердец! Тем, что они любят
друг друга и будут жить дружно - а я в этом не сомневаюсь, - они исправят
зло, совершенное старшими. А над этими старшими сотнями лет совершали
преступление другие. Это иезуиты, мракобесы из ватиканских мрачных трущоб,
фашисты. Но придет время, и родители этой девушки все поймут и осудят сами
себя. И время это не далеко, оно скоро придет... Но и наши молодые ничего
не продумали, ничего не взвесили! Вот они сегодня уезжают. Все это
отлично. Завтра будут в городе. Где они остановятся? В гостинице или у
товарища? Башмаки на деревянной подошве нужно сменить на приличные туфли.
Надо купить новое платье, и не одно. Потом Кудеяров хочет повезти Галину в
Москву, затем на курорт. Он хочет, чтобы человек, которого он любит,
почувствовал себя счастливым. Я приветствую это желание и в свою очередь
хочу помочь им. Вот возьмите этот ключик. - С этими словами Зиновий
Владимирович вытащил из кармана ключи и положил на стол. - Мне с супругой
гродненская трехкомнатная квартира пока не нужна. Живите и будьте
счастливы, там все есть, все приготовлено... А вот и еще один ключ - это
от моей машины, она у меня собственная. Садитесь - и в добрый путь. Вот
такой мой отцовский завет!
Густой голос Зиновия Владимировича разогнал, уничтожил тягостное
настроение. В комнате стало как-то светлей, уютней. Оживились и повеселели
лица гостей. У Галины часто затрепетали темные ресницы, и она, сжимая под
столом руку Кости, с радостным чувством поглядывала на этого удивительного
пожилого офицера.
Костя смущенно и неловко налил полный стакан вина и поставил перед
майором, но, поймав его укоризненный взгляд, окончательно смутился и
покраснел. "Что же я, дурень, делаю? Надо ведь, наверное, благодарить.
Хоть бы Клавдия Федоровна что-нибудь подсказала".
Зиновий Владимирович взял стакан и выпил его до дна.
Клавдия Федоровна со следами слез на щеках встала и решительными
шагами обошла вокруг стола. Подойдя к Рубцову, она белой, полной рукой
обняла его за шею.
- Хоть и не любит наш Зиновий Владимирович целоваться, а я его
все-таки поцелую.
С этими словами она трижды поцеловала сконфузившегося майора в щеки.
- Браво! - хлопая в ладоши, крикнул Шарипов. - Браво!
- Кто это сказал, что я не люблю целоваться? - оправдывался Зиновий
Владимирович. - Это я на людях только стесняюсь, - закончил под общий
хохот Рубцов.
Спустя два часа молодых усадили в машину и отправили в город.


ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ