"Павел Ильич Федоров. Витим Золотой (Дилогия, #2) " - читать интересную книгу автора

заговорил Петр Николаевич, понимая, насколько велик у сына соблазн
оседлать такого коня, как Ястреб. - Не обижу. Будет тебе строевой конь, а
этого губить никак нельзя.
- Выходит, я его беру на погибель? - возмущенно спросил Гаврюшка.
- Ты хорошенько не подумал, на что ты замахиваешься.
- Я-то подумал...
- Оно и видно, до чего ты додумался...
- Вот именно, тятя! Для Маришкиного полюбовника ты коня не пожалел, а
сыну для службы...
Слова Гаврюшки были настолько жестоки, что Петр Николаевич нашелся не
сразу. Опомнившись, он резко вскочил, бешено сверкнув потемневшими
глазами, неожиданно вырвал из рук оторопевшего сына обломок ярма и
замахнулся. Гаврюшка едва успел отскочить. Он никогда не видел своего отца
таким разгневанным и страшным. Глаза как будто остановились, застыли, под
сникшими усами побелевшие губы мелко дрожали. Не выдержав отцовского
взгляда, Гаврюшка прыгнул в кусты. Вслед ему, дробно зазвенев железными
занозками, полетел обломок ярма. Тяжело дыша, Петр Николаевич быстро
зашагал прочь. Кто знает, о чем он думал в эту минуту? Над степью мрачно
маячили крутобокие шиханы, сурово ощериваясь каменными гребнями. Холодный
синеватый туман застилал Петру Николаевичу глаза.
Часа два спустя Петр Николаевич верхом на Ястребе возвратился и
привез запасное ярмо. На дышло надевали его вместе с сыном, но, оба
мрачные, молчали. Заговорил Петр Николаевич, когда подъезжали к
лесоскладу.
- Ястреба, помирать буду, а никому не отдам. А ежели Мариша вернется?
Ее конь. Она больше нас с тобой понимала, чего он стоит. Это порода,
дурень ты желторотый! От него надо племя вывести! Да за такую лошадь я
кусок золота не возьму.
Напоминание о сестре крепко кольнуло Гаврюшку, но, помня отцовскую
вспышку гнева, он промолчал.
Когда перед вечером вернулись в станицу, Стеша рубила для бани
хворост. Увидев мужа, разогнула спину, улыбнулась и кинулась отпирать
ворота.
- Мама как? - распрягая скотину, спросил Гаврила.
- Все так же... мычит и словечка не может выговорить. Ой,
Гаврюшенька, силов моих нет, все сердце изболелось. Если бы не Сашок,
пропала бы я.
Пастушонок Саша, которому с покрова уже пошел тринадцатый год, как
остался после свадьбы Маринки, так и прижился, помогая Стеше по хозяйству.
- Тут еще пестрая телушка наша бычка принесла, доить не дает,
брыкается. Мы ей с Сашком ноги спутаем и к сохе привяжем, а она, язвить
ее, как увидит ведро, так норовит рогом поддеть, синяк мне вот тут
посадила, - радостно щебетала Стеша. Подняв юбку, показала ногу с розовым
на белом бедре пятном.
- Да что ты, бесстыдница, подол-то заголяешь! - Гаврюшка, покосившись
на скрывшуюся в сенцах спину отца, взял жену за шею и привлек к себе.
Стешка зябко всхлипнула и поникла на его плече.
- А с маленькой и не спросишь, вроде не твоя дочь, а подкидышек
какой...
- Родила бы казака, а то придумала девку... Вырастет и убежит, как ее