"Павел Ильич Федоров. Витим Золотой (Дилогия, #2) " - читать интересную книгу автора

густую, подернутую инеем отаву и скрылся за кустом, чтобы выкурить свою,
заранее скрученную цигарку.
_______________
* Н а л ы г и - ремни на рогах.

- Да кури уж тут, чего там прятаться! - поглаживая поникшие усы, в
которые заметно вкрапились седые волосы, остановил его отец. Он был мягок
и добродушен. Сын открыто задымил за кустом, но не вышел и не откликнулся.
Разговор продолжался на расстоянии четырех-пяти шагов.
- Рад бы не чертоломить, да нужда заставляет, - продолжал Петр
Николаевич.
- Да вроде и нет у нас особой нужды, - ответил Гаврюшка.
- Эко сказанул! Ты как будто и на службу не собираешься?
- Да уж как-нибудь обойдусь, - с прежней беспечностью ответил сын.
- Экипировку новую просишь? Две шинели, два мундира покупать надо, а
деньги где?
- От продажи коня остались же? - возразил Гаврила.
В прошлом году на полученные из казны экипировочные деньги Лигостаевы
купили на ярмарке рослого, породистого жеребчика, но не успели в свое
время кастрировать его. Однажды весной жеребец сорвался с привязи,
выскочил со двора и в драке с полубояровскими косячными был сильно побит.
Пьяница коновал сделал ему операцию, но неудачно. Жеребец заболел и
недужил почти все лето. Возились с ним долго, но так и не вылечили.
Пришлось продать с убытком.
Петр Николаевич, понимая, куда клонит сын, напряженно молчал. Сумрак
над тугаем стал темнее и гуще, а серые осенние тучи спустились еще ниже.
- А коня?.. О коне ты думаешь? - затаптывая в измятой траве дымящийся
окурок, нарушил молчание Петр Николаевич.
- А чего мне теперь о коне думать? - в свою очередь спросил Гаврюшка.
- На чем же ты царю-батюшке службу служить пойдешь? - Отец
приподнялся и снова присел. Под тяжестью его высокой и сильной фигуры
дышло жалобно заскрипело.
- На Ястребе пойду. Этого небось не забракуют, - выходя из-за куста,
ответил сын.
- Вон как ты придумал!
- Тут особо и думать нечего, тятя. - Гаврюшка еще плотнее засунул под
кушак рваную варежку. - Уж на этом ли красавце не послужить! - Он решил
так в тот самый день, когда грустный Тулеген-бабай тихо ввел
откормленного, выхоленного Ястреба на лигостаевский двор.
- Нет, сынок, Ястреба в казарму не отдам, - твердо проговорил Петр
Николаевич.
Скуластое лицо Гаврюшки потемнело, широкие ноздри заметно вздрогнули.
Он подошел к искалеченному ярму и начал вытаскивать из отверстия
растянутый сыромятный гуж. Потные быки, тяжело посапывая, брызгая
серебристой пылью инея, шумно выщипывали зеленую отаву. Над тугаем нависал
тусклый, сероватый полдень. По краю полукруглого озера, где застрял воз,
рос кустарник. По воде холодно пробегала хмурая осенняя рябь, судорожно
тревожа косматый камыш. На вязнике трепыхались желтые, скрюченные
листочки, сиротливо покачиваясь меж голых веток.
- Не злись, Гаврюша. Купим тебе другого коня, - смягчившись,