"Павел Ильич Федоров. Агафон с Большой Волги " - читать интересную книгу автора

за такую красоту, как Байкал, воевали за сибирский кедр, за волжскую
стерлядку, за каргопольскую седую старину, за лебедей на Лекшме и Лаче, за
новые, самые современные цехи и Дворцы культуры. А здесь мечты Спиглазова
пока не шли дальше стандартного на кошаре домика... Агафону вдруг
захотелось раздразнить директора еще сильнее.
- Вот вы говорили о писателе. Встречался я с одним у нас, на Волге,
деловой, энергичный, такой все может. А вот вы. Роман Николаевич, выходит,
ничего сами не можете.
- Странная ты личность, погляжу я на тебя... - Спиглазов заерзал на
стуле. Агафон разил его своими тяжеловесными словами, которые он
выкладывал руководителю совхоза и члену партбюро без всякой боязни.
- Не потому, что не хотите, Роман Николаевич, а просто не можете, да
и права, признаться, у вас самые махонькие, а то и вовсе никаких.
- Ты отдаешь себе отчет, о чем ты говоришь? - Брови Спиглазова грозно
встопорщились.
- Вполне. Не похлопочи писатель, не было бы и этих домишек.
Писатель-то в министерство поднялся. Выходит, за вас писатель должен
думать, а еще сельхозуправление, исполком, обком - чем дальше, тем выше...
Эх, Роман Николаевич!
- Этак, милый, знаешь, до чего можно договориться?
- Говорю то, что думаю.
- Вредные твои думки, вот что я тебе скажу, - ревизионистские,
дорогой товарищ бывший районного масштаба литератор.
Спиглазов окончательно вышел из терпения и пригрозил, что продолжит
разговор на партийном бюро. Он еще не знал, чем завершилась у Чертыковцева
работа в районной газете и как он попал туда.


ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Сотрудники "Большой Волги" выезжали в колхоз теребить лен. Зима
застала ребят прямо на поле. Одеты были кто в чем. Одни посиневшими от
холода руками дергали ленок, другие копали картошку. Старшей над ними была
пожилая колхозница тетка Марфа, которую почему-то бригадир Гаврила
Бонапарт называл Марфушкой, грубо и властно распекал ее за малую
выработку, нисколько не стесняясь, допускал такие словечки, что девушкам
приходилось затыкать уши. Ребят это возмутило. Агафону, как редактору
стенной газеты, было поручено написать о грубияне фельетон и послать в
районную газету. Написал его Агафон в больнице, куда угодил после уборки
льна. Однажды, сдавая вместе с Виктором объявление о продаже путевок на
зимний период, Агафон разыскивал какого-то работника редакции и случайно
очутился в типографии. Он увидел, как одна умная машина печатала и
складывала развернутые листы какой-то брошюры, другая тискала готовые
полосы газеты со знакомым заголовком его фельетона. Это решило судьбу
Агафона. Возвращаясь домой, он категорически заявил отцу:
- Буду полиграфистом.
- С какого это боку? - усмехнулся Андриян Агафонович.
- Был в районной редакции.
- Наверное, переспал на подшивках газет у Карпа Петровича.
Карп Хрустальный, редактор газеты, был давний приятель Андрияна