"Павел Ильич Федоров. Агафон с Большой Волги " - читать интересную книгу автора

какую. А вечером я взял да позвонил на квартиру секретарю райкома партии.
Нашего Романа вздули. Но пакость он мне все-таки устроил.
- Какую же? - настороженно спросил Агафон, начиная предполагать, что
вот сейчас Мартьян поделится своими сокровенными делами.
- Просто сыграл со мной скверную штуку... Он тогда лично, по заданию
райкома, должен был вовремя обеспечить погрузку машин в эшелон. Мы в это
время были где-то на слете. Погрузка происходила без нас. Ехали что-то
очень долго. Надоело. Все уже по работе соскучились. Приезжаем, начинаем
разгружаться. Вижу, комбайн мой здесь, а соломокопнителя нет. Мне
целинники говорят: "Ты что, милый, на курорт сюда приехал?" Срамота!
Пришлось копаться в старой рухляди и собирать соломокопнитель. Конечно,
нашлись и еще такие спиглазовы, прислали столько разного барахла, что на
станции образовалось кладбище машин. Местничество заедает, а отсюда такие
позорные для нас факты.
- А напомнил ему потом о копнителе? - спросил Агафон.
- Ясное дело! На партийном собрании. Он выступил и заявил, что в
спешке произошла ошибка. Тем дело и кончилось.
Перед Агафоном все больше и шире раскрывались люди совхоза, жившие
здесь, в горах, где зимой люто бушуют метели, замазывают кручеными вихрями
снега глубокие долины и овраги. А летом, наверное, беспощадно палит
солнце, горячие лучи которого охлаждает прохладный горный ветер. Агафону
казалось, что здесь и любят и ревнуют как-то по-иному... Ему очень
хотелось знать, что же думает об этом Мартьян, но тот, как будто нарочно,
ускользал от такого разговора.
День был так хорош и ясен, что они распахнули застекленную дверь
настежь и вышли на веранду.
Мимо ограды неторопливо прошла Глаша Соколова в легком кремовом плаще
и в цветной, по-весеннему яркой косынке. Она была естественно проста и
по-девичьи легка и миловидна. Укоротив шаг, Глаша повернула голову и
помахала им рукой.
Агафон, наблюдая за Мартьяном, видел, как он отвернулся, быстро смял
окурок и тут же достал новую папироску.
- Все-таки бросать надо, - когда Глаша скрылась за углом, проговорил
Мартьян, глубоко, со свистом затягиваясь дымом табака.
- Курить, что ли? - спросил Агафон.
- Нет. Места эти...
Мартьян низко опустил голову и решительно встряхнул густыми, хорошо
ухоженными волосами.
- Черт его знает! - добавил он с сердцем. - Как будто цепями здесь
прикован... Ведь знаю, что не уживусь тут, а все-таки торчу.
- В чем дело, Мартьян Савельевич? - не вытерпел Агафон.
- Комплекс, - загадочно ответил Мартьян и сразу же перевел разговор
на совхозные дела и творящиеся в них беспорядки.
Он долго говорил и о других совхозах Урала, хвалил новые, целинные,
зерновые и молочные, бранил животноводческие. А про свой личный "комплекс"
отделался юморком: рассказал лишь о жене Спиглазова, примерно повторив то,
что говорил накануне Глаше.
Агафон понял, что этим метким юмором он маскирует свое волнение, а на
душе-то, видимо, кошки скребли.
К концу их разговора на веранду вбежал Федя, помахивая зажатой в руке