"Михаил Федотов. Иерусалимские хроники" - читать интересную книгу автора

думал только о еде. О том, чтобы где-нибудь основательно нажраться. Кое-где
еще работали ресторанчики и из полуоткрытых дверей доносился пронзительный
запах паленого.
По пути еще следовало зайти к Аркадию Ионовичу и предупредить его о
новом постояльце. Моего соседа опять где-то носило. На курсы его уже почти
взяли, но необходимо было принести справку из полиции, а за последние месяцы
Аркадий Ионович был там раз двенадцать. Он очень хорошо аттестовался в
"Национальном бюро" и теперь везде сорил липовыми чеками - из какой-то своей
старой чековой книжки. Даже в магазине Миллера он не удержался и расплатился
таким чеком. Он купил там пленку Вилли Токарева на одной стороне, а на
другой было записано всего три песни, и одна из них, про "Поручик Голицын,
готовьте патроны", вообще начиналась с середины. Но на пленке был штемпель
"нееврейская тематика", и Миллер просил за нее девять долларов. И был
страшно недоволен, что ему подсунули чек без покрытия.
Кроме того, требовалась справка от врача из Национальной поликлиники и
просили сбрить бороду. Я думаю, что справку от врача Аркадий Ионович в
принципе достать тоже мог, потому что с молодости был невероятно физически
выносливым. В последние годы он мог запросто выпить до двух литров финской
водки в день, но, конечно, после национального указа финская водка
подорожала в семь раз, и на два литра в день никаких денег хватить не могло.
И так он пил в течение пяти дней, иногда даже шести, но на шестой день
наступал приступ язвы и его начинало сильно рвать с кровью. Но вот сбривать
бороду Аркадий Ионович не хотел ни за что на свете. Тем более, что из-за
этой бороды его чуть не взяли швейцаром в американский дом, где жило
несколько миллионеров. И американцы не хотели, чтобы к ним в дом шлялись
посторонние, не американцы. Аркадий Ионович познакомился с одним из
миллионеров, когда вместе со Шнайдером просил на улице Кинг Джордж Пятый на
финскую водку -- тот дал ровно шекель пятьдесят и визитную карточку и обещал
взять па работу швейцаром, но пока тянул.
Я поднялся по крутой наружной лестнице и тихо постучался. Замка на
дверях не было, но долго никто не открывал. Я прислушался, потом несколько
раз ударил в дверь кулаком. Наконец Аркадий Ионович, близоруко щурясь,
открыл мне на цепочку.
"Кто это? -- проворчал он. -- Ночь уже. Я только что заснул".
Я коротко рассказал ему про грузина.
"Почему вы сами не берете? -- спросил он ядовито. -- Знаю, чем вы
заняты. Вы совершенно не способны совершать бескорыстные поступки. Какой у
него индекс?"
-- Девятнадцать, -- пробормотал я. Он присвистнул: "Как же его
фамилия?"
-- Рафаэлов или Габриэлов, -- с трудом я заставил себя вспомнить.
-- Конечно, я его знаю, -- оживился Аркадий Ионович. Он не был пьяным,
но от него все-таки сильно несло водкой. - Нищий Габриэлов из Баку! Борин
коллега! Где вы его выкопали?
-- Его должны зарезать, -- сказал я нервно, -- я вас в первый и
последний раз прошу о таком одолжении. Хотите, я у вас заберу графа? И
следующего тоже возьму я. Серьезно. Там такие ручьи на улице -- у меня
полное пальто воды. Спрячьте его на неделю! Ну что мне, на колени перед вами
вставать?
-- Да кончайте вы свою истерику, -- сказал Аркадий Ионович, -- знаю я,