"Виктор Федотов. Высота (Сб. "Поединок" 1982) (про войну)" - читать интересную книгу автора

Сумерки все густели, справа, со стороны далекой Балтики, тянуло
низовым промозглым ветром, было сыро вокруг и неуютно, но дождь перестал и
не шумел больше в кустарнике. Робкая луна выкатилась из-за невидимой тучи,
пошла по свободному, просторному небу, заливая местность перед высотой и
саму высоту жидким зеленоватым светом. И тут же, словно только и
дожидались этого лунного сигнала, словно проснувшись от него, со стороны
леса взревели моторы.
- Внимательно наблюдать! - скомандовал Кузнецов, вглядываясь в
пространство. Но пока ничего не было видно, и только в окопах Бурова
произошло едва приметное оживление. - Приготовиться к бою!
Эти последние минуты перед схваткой всякий раз волновали его, и он
знал их легкую напряженность, привык к ним - сколько приходилось вот так
же выжидать! - и потому хотел только одного: скорей бы они прошли. Он
хорошо знал это состояние и знал, что оно сразу же проходит, когда
вступаешь в дело. Но ему, командиру, ни на секунду нельзя было поддаваться
даже этому легкому напряжению - тут нужны свежая голова, верный расчет,
стойкость: на тебя смотрят подчиненные. И ему вспомнилось вдруг, как в
одном из боев - тоже танки шли на его позицию - подносчик, молодой
парнишка, не выдержал и кинулся прочь от орудия. Кузнецов понимал его, но
со страшным криком: "Стой, салажонок! Пристрелю!" - бросился следом,
догнал, рванул за шиворот и с маху ударил по лицу. Наткнулся на почти
невменяемый, ошалевший взгляд - знал бы, какой у него самого был в этот
миг, - и ударил еще раз: "Назад, к орудию! - Резко рванул за рукав: -
Быстро!" Потом, после боя, который беглец провел достойно, даже азартно,
позабыв про всякий испуг, Кузнецов поставил его перед расчетом,
побледневшего, виноватого уже другим испугом, перед товарищами,
запачканного, как и все, пороховой гарью и грязью, опустившего стриженую
голову, и сказал: "Что делать с ним, ребята? Под трибунал... или сами к
стенке поставим?!" Парнишка вздрогнул, поднял глаза. В них прочитался
приговор самому себе, и Кузнецов, облегченно вздохнув, подтолкнул его в
плечо: "Занимайся своим делом. Скоро немцы опять полезут..."
Вот так, ни за что, по минутной слабости, мог пропасть человек,
рассуждал Кузнецов, а потом парнишка воевал молодцом, раненным однажды не
ушел из боя. Но под Шауляем пуля все-таки достала его...
- Танки идут, командир! - крикнул Глазков. - И автоматчики, кажись!
- Расстояние!
Но доклада не последовало: танков еще не было видно, лишь все
нарастал и нарастал рев моторов, накатывался широко и мощно на высоту.
Затем, минутой позже, хлестнули автоматным и пулеметным огнем буровские
окопы, ушла в сторону наступавших немцев осветительная ракета, и лунный
дрожащий свет померк в ее яркости.
- Танки, командир! - опять раздался голос Глазкова. - Двести метров!
И автоматчики!
- Подкалиберным!
Теперь, уже при тающем свете ракеты, Кузнецов и сам разглядел танки.
Приземистые, черные, они тяжело шли разбросанным клином, и между ними
густыми цепями бежали, строча, автоматчики. Батальон Бурова вел встречный
огонь. Светящиеся, неровные трассы очередей метались в темноте,
скрещивались у подножия высоты и на склоне. Танки надвигались пока
угрожающе молча, не стреляли из пушек, уверенные в броневой своей защите,