"Виктор Федотов. Высота (Сб. "Поединок" 1982) (про войну)" - читать интересную книгу автора

с баранкой, не выказывал никаких признаков тревоги. Вдруг, когда уже
одолели больше половины высоты и до гребня, казалось, рукой подать, по
крыше кабины забарабанили.
- Жми, жми! - крикнул Кузнецов шоферу, выбираясь на подножку.
Останавливаться никак нельзя, машина набрала хороший ход, лезла и лезла
ввысь. - От, черти! Да куда же их понесло! - Он увидел: корякинская машина
поворачивала влево, выбиралась из лощины по небольшому, пологому ее
склону, таща за собой орудие. Метров на пятьдесят она приотстала, как и
условились. Но зачем же поворачивать? Кузнецов погрозил кулаком: какого
черта! И тут же увидел взводного, тот стоял тоже на подножке и махал рукой
жестикулируя: вы, дескать, давайте лощиной, а мы на самый гребень двинем.
Хорошая, мощная машина "студебеккер", но дважды пришлось
артиллеристам помогать ей всеми силами. Фыркали из-под колес фонтаны грязи
вперемешку со снегом, месили эту грязь кирзачи, вздувались лица от
напряжения.
- Давай, соколики, давай! - орал Глазков, налегая могучим плечом на
борт. Казалось, перед такой силищей, как у него, вряд ли и танку устоять.
- Нажимай, глухарики! Наддай пылу!
Заражаясь его злым азартом, что есть мочи наваливались ребята с обоих
бортов, и Головин, высунувшись из кабины, тоже что-то орал, но его слова
пропадали в реве мотора. А корякинская машина тем временем довольно
спокойно выбралась из лощины, ушла влево и поднялась на самый гребень.
Было видно, как она там разворачивается, устраивается, знать, на позиции.
- Навались! - ревел Глазков, и этот его рев словно и в самом деле
помогал: оба раза "студебеккер", слегка помешкав, все же вырывался из
слякоти, рывком уходил вперед.
Когда наконец взобрались наверх, Кузнецов, оглядевшись, выбрал
позицию для орудия. День, и без того серый и неуютный, стал увядать: в
конце февраля сумерки наступают скоро. Видимость была неважная, по ту
сторону высоты местность лежала почти ровная, а дальше за ней зубчатым
темным заборчиком стоял лесок. Орудие отцепили, установили на подровненной
площадке, надежно вкопали сошники, подтащили ящики со снарядами.
Утопленное в лощине, оно вряд ли могло быть замеченным немцами, во всяком
случае, на первых порах, а вот корякинское метрах в ста выделялось на
гребне, и Кузнецову это сразу не понравилось, хотя он и понимал, что обзор
у него побогаче.
Окопы Бурова рваной полосой вытянулись пониже, на склоне. Бой притих,
немцы и буровцы лениво перестреливались, ничто, казалось, не предвещает
серьезных перемен. Но когда Кузнецов спустился к ним, из окопов навстречу
ему донесся радостный крик:
- Ура-а-а! Ребята, танки пришли!
- Танки, танки! - Кузнецов, подходя, помахал бойцам шлемом,
засмеялся. По одежде они приняли его за танкиста. - Артиллеристы пришли,
ребята!
- Много вас? - несколько сникнув, спросил пожилой боец.
- Две семидесятишести. С полным боекомплектом!
- Тоже хлеб. Замучали нас эти паразиты: лезут и лезут.
- Теперь пускай сунутся.
Пришел Буров. Был капитан в выпачканной окопной грязью шинели, правая
пола продырявлена осколками. Тряхнул Кузнецову руку: